Норманн подивился ещё пуще, рассмеялся.
— Забулдыга и охальник. Белобрысый такой. А! Ещё носище у него! — огрызнулся Йемо.
Стюр вдруг согнулся пополам от хохота.
— О-хо-хо! Ха-ха-ха! Нос… широкий… Это Йормундур!
— Вот так имечко, — ухмыльнулся Ансельмо, деловито сложив руки. — Небось нарекли в честь его здоровенного сопла.
— Нет, — викинг выпрямился, утирая обильные слёзы. — Йор мунд — защитник коней.
Ансельмо безразлично махнул рукой.
— Нам надо выдвигаться. Ночь близится.
— Не серчай, но одному Богу ведомо, как я тащил клятый волочень. К тому же, ноги у меня окоченели. Я и с места не сдвинусь.
— Чего ради ты прёшь тела в такую даль?
— Мои родители… убиты, — юнец подавил в себе горькое отчаяние, — Они должны быть похоронены, и я этого так не оставлю.
Стюр зарылся пальцами в густую бороду:
— Что ж, только ради Йорма я помогу, хоть ты и прервал мой путь. Цени мою доброту.
Мужчина и подросток нашли волочень, оставленный позади, дотащили до подходящих разрытых могил, ведь новые копать не было времени. Бывший монах коснулся лбов матери с отцом онемевшими руками, прочёл над ними молитву за упокой, и мертвецы были спущены в землю. Ещё раз Ансельмо поднёс крест лицу, шепча что-то на латыни, и путники кое-как засыпали трупы землёй, накрыв сверху волочнем, а затем поспешно выдвинулись от этих проклятых мест.
— А самого как звать? — Стюр потопал к деревне, ведя за собой найденного трэлла.
— Ансельмо.
— Своего отца знаешь?
— Как же не знать! Он пло… был плотником в деревне.
— Галисиец?
— Да. И что с того?
— Хм. Имя у тебя чудное… для христианина. — Оба помолчали. Стюр задумался, Ансельмо просто не знал, что ответить. — Красившее, нежели у Йорма.
— А?
— Ансельмо — богов шлем, шлем асов. Оттого боги тебя и любят. Хоть ты и почитаешь своих…
— Своего.
— Ну, не суть. Я и мои ребята тоже клятвенно преданы Водану — нашему господину, — и викинг пустился в пространные объяснения, занявшие всё время долгого пути до алькальдова дома.
Ярл Гундред устроил в захваченных палатах настоящий медовый зал. Приснопамятный хозяин любливал обедать за внушительным столом из морёного дуба, которого в здешних краях пруд пруди. За обедом имел привычку рассматривать охотничьи трофеи и прочие богатства: головы волков и медведей, оленьи рога, чучела лисиц и диких вепрей, шкуры и гобелены, мечи и луки, скрёщенные обоюдоострые секиры, копья и кинжалы… Перед длинным столом тлели и потрескивали угли в большом круглом каменном очаге. Десятки дружинников-хольдов сидели здесь прямо на полу, греясь и попивая хозяйское вино и сладкий сидр. Воинов рангом выше потчевали за столом вместе с Гундредом. В зале повис тяжёлый горький запах дыма и хмельного чада. Служанки-тиры то и дело бегали вниз-вверх: в погреб да в палаты. Брага лилась рекой. День и ночь здесь раздавались песни, крики да задорная музыка.
