Ансельмо не решался раскрыть глаз, руками обнял себя так, что и семеро не оторвут, измученное тело дрожало, точно последний осиновый лист.
— Ну всё, всё, — послышался бархатный голос неизвестного спасителя. — Они ушли. Пойдём, околеешь совсем.
Йемо замотал головой. Казалось, куда ни ступи — под ногами мёртвые тела. Неизвестно как незнакомцу удалось вывести его на берег, а там уж Ансельмо накрыла дикая слёзная истерика. Темноволосый богатырь был очень обходителен: прижал к груди, похлопал широкой ладонью по спине.
— Ш-ш-ш-ш. Ну ничего, ничего. Выплакайся.
Когда сурьмяная стёганка на воине порядком взмокла от слёз, Ансельмо немного отпустило, и он враждебно отпихнул незнакомца прочь.
— Ты кто такой? Что делал на кладбище?
— Спасал тебя от утбурдов. Аль забыл? — мужчина подбоченился, улыбнулся во весь рот. — Стюр Сметливый — запомни это имя, ему ты теперь по гроб жизни…
— Стюр? — Ансельмо опешил. Там, в монастыре, он прятался на высокой колокольне и не мог слышать эту дерзкую речь. Так вот он какой Стюр!
— А что это у тебя? — Стюр — а это был он самый — поднял грубый Ансельмов ошейник, присматриваясь. — На кой ты эту дрянь нацепил?
— Спроси у своего дружка! — огрызнулся парень, вырываясь. — Лучше ответь… что это за бесовщина? Ты что-то знаешь?..
— Это не бесы, — отрезал Стюр. — Это утбурды. Когда ребёнка выкидывают или хоронят не по правилам, он обращается злым духом, мстит, просит дать ему имя, перезахоронить по совести… Они сильные, но воды боятся. Текучей воды нечисть обычно сторонится. Но эти тупые — лезут себе да топнут.
— У вас такое часто? — ужаснулся Ансельмо.
— Нет. Большая редкость. Они обычно не показываются — только матерям, а те умалчивают грех. Вот так, чтоб десятком… — Стюр повертел головой, — такого не припомню, Водан мне судья, — и он сжал рунический амулет на шее.
Йемо побледнел, трижды перекрестился.
— Не к добру это. — Стюр потрогал пальцем ложбинки на лезвии секиры, густо покрытой чеканным орнаментом. — Надо сказать ярлу. А ты, дружище, — он кивнул Ансельмо, — говоришь, кто-то из наших тебя окольцевал?
— Да. И я сбегать не собираюсь, — трэлл нарочито поднял ошейник. Стюр оценил хватку не без удивления.
— Ты честный малый. Надеюсь, твой хозяин не хуже. Как его имя?
— Не знаю. — в душе Ансельмо порадовался, что нашёл заклятого врага, и лучше усыпить его бдительность, пока не придёт подходящий момент. Но задушить в себе лютую ненависть было непросто, ведь околдовавший Олалью мерзавец очень хорош собой.
