— Ну, я же знал, мы обязательно договоримся! — воскликнул Ильич.
На следующий день, 24 апреля, после перевязки Ленин уехал домой. Его опять сопровождал Розанов.
По дороге Ленин долго молчал, о чем-то сосредоточенно думая, и только в самом конце пути повторил вчерашнюю фразу:
— Целый план, товарищ Розанов, целый план! С этой Солдатенковской больницей надо что-то делать.
К концу 1922 года состояние здоровья Ленина, который стал было приходить в себя после тяжелых ран и операций по удалению пуль, снова ухудшилось. Возобновились головные боли, начала мучить бессонница. Сильный когда-то организм слабел. Все это хорошо видели, но никто не хотел с этим мириться. Прежде всех, конечно, сам Ленин: чем хуже ему становилось, тем настойчивей боролся он за выздоровление. Ему нельзя было волноваться — читать, писать, встречаться с людьми. Он же рвался к работе.
— Мне сегодня легче! — решительно объявлял он даже тогда, когда «легче» не было.
Сразу за этим следовала просьба срочно послать за какой-нибудь книгой или немедленно соединить по телефону с каким-нибудь человеком. Так бывало уже не раз в последние недели. Так было и сегодня.
— Как вы себя чувствуете, Владимир Ильич? Вам лучше после новых моих порошков? — войдя утром к Ленину, спросил врач.
— Спасибо, доктор, лучше! Как только вас увижу — чувствую себя исцеленным.
— Очень, очень польщен, Владимир Ильич! Рад безмерно! — воскликнул врач, взяв руку Ленина в свою, щелкнув крышкой карманного серебряного «Лонжина» и сосредоточившись на его секундной стрелке. — Значит, надо мне чаще тут появляться. Я бы с удовольствием, Владимир Ильич, совсем на время переселился в эту комнату. Нам с вами места много не надо, правда ведь? Вон возле той стены можно пристроить еще одну небольшую кровать. Согласны?
— Ни в коем случае, доктор! Абсолютно исключается.
Врач удивился:
— Я не помешал бы вам, Владимир Ильич. Вел бы себя точно по пословице — «Тише воды, ниже травы».
— Вы-то не помешали бы мне, я бы вам помешал. Сам не сплю и другим не даю.
— Сегодня опять плохо спали? — спросил врач, хотя и без того знал — ночь была бессонной, тревожной.
— Сегодня-то как раз ничего, особенно под утро. Без четверти четыре уже сон видел…
Ленин понял, что проговорился. Если человек с точностью до минуты знает, когда заснул, значит, вряд ли он спал вообще.
Врач, однако, сделал вид, что не заметил оплошности своего пациента, и даже попробовал поднять его настроение:
