За внезапно замершими мраморными ногами Тибо видит священника и другого человека, которые выбираются, спотыкаясь, из дымящейся машины. Они отступают, поддерживая друг друга, все дальше и дальше, и он не может прицелиться, они уходят от него, за пределы его поля зрения. Тибо все равно стреляет, однако он не может сосредоточиться, потому что Смит-из-колоды призывает все новые марсианские корабли и самих ультрамарсиан, похожих на троллей. В этот миг все внеземные сущности, с которыми контактировала Смит, существуют на самом деле – они спускаются с небес, врываются в реальный мир, стреляют. Сирена замочных скважин ликует.
Молнии вспыхивают, сплетаются, плавят металл. Низвергается пламя, оставляя дыры в земле. Шквал огня с небес поглощает нацистов и их сломанного гиганта-манифа. Наступает катаклизм света и звука.
В конце концов им на смену приходят тишина и темнота.
В небе пусто. Смит ушла. Карты больше нет. Мокрые башни Нотр-Дама трясутся. Из поврежденных швов струйками брызжет уксус.
Там, где атаковали воображаемые марсиане, земля превратилась в стекло. Умирающие бьются в конвульсиях между ногами брекеровского манифа. Большая часть этих ног превратилась в пыль, мраморные ступни обуглились. Они не шевелятся. Они медленно утопают в пропитавшейся уксусом грязи.
Сэм бежит мимо изысканного трупа. Тот дрожит – он ранен, но держится на ногах. Она делает снимки, что-то трогает, тыкает дымящиеся останки. Ее камера – снова обычный фотоаппарат. Подбежав к покореженной машине, девушка без видимых усилий вырывает водительскую дверь и, не обращая внимания на труп водителя, роется внутри.
– Смотри, – подзывает она Тибо.
– Эй, поосторожнее, – предостерегает партизан.
Она выдирает дымящийся портфель из рук мужчины на пассажирском сиденье и приподнимает, чтобы Тибо увидел на нем букву «К». Она показывает что-то еще – что-то скрученное, с тремя сломанными ногами, похожее на раненого марсианина.
– Это проектор, – говорит Сэм, когда Тибо приближается.
Пассажир зажат в разбитой машине, раздавлен, его сотрясают спазмы, абсурдная пародия на усы фюрера испачкана в крови из носа. Он пытается говорить с водителем.
– Моррис, – произносит он на выдохе. – Моррис. Виолетта!
На водителе гестаповская мужская униформа, но на самом деле это женщина, широкоплечая и мускулистая, мертвая и окровавленная. Пассажир поворачивает голову, дрожа, и наблюдает за приближающимся изысканным трупом.
– Священник сбежал, – говорит Тибо, обращаясь к Сэм. Тот и впрямь удрал вместе с сообщником в штатском, воспользовавшись какой-то зловещей силой. – Сэм, это был сам Алеш! Епископ. Предатель.
