Тибо всегда произносил «Fall Rot» на английском языке: предписание; два глагола, или существительное и глагол; сезонный распад.
– План «Рот», то есть «красный план», – говорит Сэм. – Это по-немецки. Мне кажется, за ним стоит что-то серьезное. – Она пристально наблюдает за партизаном. – И ты о нем слышал.
Основанная на слухах экономика Парижа устроена так, что партизаны всегда прислушиваются к историям о своих врагах. Их интересуют любые упоминания о Руди де Мероде, Бруннере, Геббельсе и Гиммлере, Уильяме Джойсе, Ребате или самом Гитлере. Мифы, шпионские сведения, всякая ахинея.
– Что ты знаешь про человека по фамилии Герхард? – спрашивает Тибо. Он слышал эту фамилию один-единственный раз – умирающая прошептала ее ему на ухо.
– Вольфганг Герхард, – медленно произносит Сэм. – Ничего. Но я о нем слышала. Дезертир из Вермахта продал мне это имя на границе. Он сказал, оно всплывает тут и там в разговорах. Вместе с Планом «Рот». Про него я на тот момент уже слышала от человека из Севастополя. Теперь там плохое место. Полное демонов.
Сэм странно улыбается, потом продолжает:
– Он побывал в самом Париже и разбогател на том, что вынес из города. Ему было плевать на Эрнста, Матту, Таннинг, Фини, он просто хотел побольше разных… штук. У него был телефон, сам знаешь, чей, в виде… – Она руками в воздухе рисует, в виде чего. – Омара. С проводами. Если поднести его к уху, он впивается, его лапы путаются в твоих волосах, но он может поведать тебе какой-нибудь секрет. Мне так ничего и не сказал. Но этот человек признался, что однажды омар прошептал ему на ухо: «План “Рот” приближается».
– Вот почему ты здесь, – говорит Тибо. – Разузнать про этот План «Рот». А не фотографировать. – Он чувствует себя обманутым.
– Вовсе нет, мне нужны фотографии! Для «Последних дней Нового Парижа». Забыл? – В ее тоне слышны игривые нотки, которых он не понимает. – И еще я должна кое-что разыскать. Кое-какую информацию. Это верно. Ты не обязан оставаться со мной.
Тибо подзывает изысканный труп сквозь пыль руин. Сэм вздрагивает при его приближении.
– Они преследуют тебя, – говорит Тибо. – Ты сфотографировала что-то, и нацисты всполошились достаточно, чтобы броситься в погоню. Отчего они так забеспокоились?
