П у ш к и н. Неизбежно, государь…
Н и к о л а й П е р в ы й. Да, да… такое ты мне говорил еще тогда в Первопрестольной. Не побоялся.
П у ш к и н. И я, таинственный певец, пловцам я пел… (После паузы.) Я должен блюсти мою честь и то имя, которое оставлю моим детям…
Н и к о л а й П е р в ы й. О детях твоих я буду пещись, возьму под свое покровительство. А ты обещай мне не драться с Геккерном ни под каким предлогом… Если история возобновится, обращайся ко мне через графа Бенкендорфа.
П у ш к и н. Это будет очень натурально.
Н и к о л а й П е р в ы й. Дай мне честное слово дворянина…
П у ш к и н. Я обещаю!
Н и к о л а й П е р в ы й. Твоему слову я верю.
П у ш к и н. Будь я только уверен, что не навлек на себя ваше неудовольствие… (Уходит.)
Н и к о л а й П е р в ы й. Давно уже дуэля ожидать должно от их неловкого положения.
И снова кабинет поэта.
П у ш к и н (просыпаясь). Странный сон мне приснился… Ай да царь!..
Медленно гаснет свет.
Там же. Утро. П у ш к и н и Т у р г е н е в.
Т у р г е н е в. Ты не отправил свое письмо Чаадаеву?
П у ш к и н. Намеревался послать, но теперь не пошлю. Мои опровержения могли бы его оскорбить, а он и так уже испытал гнев государя. Как он там?
Т у р г е н е в. Тяжко ему очень… Пришел в какую-то робость… По воле государя московскому генерал-губернатору предписано ежедневно наведываться о состоянии здоровья головы Чаадаева, он отдан под присмотр Бенкендорфа.
П у ш к и н. Следовало этого ожидать. У Чаадаева блестящий ум. Хотя я решительно не во всем с ним согласен… что касается нашей исторической ничтожности. Я не хотел бы переменить отечество, иметь другую историю, кроме истории наших предков… Что же касается до иного… Нужно сознаться, наша общественная жизнь — грустная вещь. Отсутствие мнения, равнодушие ко всякому долгу, справедливости, истине… Это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству поистине могут привести в отчаяние. Чаадаев хорошо сделал, что сказал это громко.
Т у р г е н е в. Как могла пропустить цензура?
П у ш к и н. Я сам очень удивился… Он сказал истину… а истина сильнее царя, говорит священное писание.
Т у р г е н е в. При обыске у Чаадаева изъяли портрет мой работы Брюллова с надписью «Без боязни обличаху» — старинный девиз нашего рода.
П у ш к и н. Род ваш знатен.
Т у р г е н е в. Да и твой… род Пушкиных мятежный…
П у ш к и н. Я горжусь, что принадлежу к нашему древнему и подлинному дворянству… Это иностранцы утверждают, что в древнем нашем дворянстве не существовало даже понятия о чести. Они ошибаются. Вы извлекаете из парижских архивов документы по истории России и знаете, какими были предки наши… Какое поле для писателей русская история!.. Вовсе оно еще не обработано… История долга, жизнь коротка… А мы ленивы и нелюбопытны.
