И все-таки Караджан успокаивал себя: высок, строен, плечи с добрую сажень, как у сказочного Алпомыша, сил не занимать… Он вспоминал рябых, кривых и тех, что ростом с вершок и пузо имеют с добрый кувшин, а бог знает как мнят о себе. Еще и помыкать всеми стараются, перебирают женщину за женщиной. Одна разонравилась — женятся на второй, третьей…
Однажды, закончив перевязку, медсестра дала ему фронтовую газету. В ней он нашел стихи.
Меня не узнает жена. Я в танке горел.
Расплавилась сталь, а я уцелел…
Меня изувечил пламень жестокий.
Не быть мне любимым. Я теперь — одинокий.
Лучше вынуть наган да к виску приставить
И жизни последнюю точку поставить…
Но чу… Вдруг голос донесся далекий:
«Герои не должны умирать!
Милый! Едва просыпаясь с рассветом,
Тебя начинаю я ждать.
Молю тебя — помни об этом…»
«А кто ждет меня? — подумал он. — Никто… Впрочем, ждут: отец и мать. Может ли кто-нибудь еще ждать так, как они?»
Да, это верно, умереть легко. Куда труднее — жить. Мингбаев непременно вновь увидит родимые места, милые сердцу Чаткальские горы, друзей, родных. Они должны узнать, как он сражался, увидеть его награду. Ведь они еще не знают, что его наградили! Он и сам не предполагал, что Родина скажет: «Ты — смелый солдат!» — и приколет на грудь ему орден Красной Звезды.
Нередко человек по-настоящему начинает ценить даже пустячную, но чем-то дорогую ему вещь лишь после того, как однажды потеряет ее. Не потому ли Мингбаев так высоко ценит жизнь, что однажды чуть не потерял ее. Не потому ли ни одного часа, ни минуты не хочет он растрачивать на мелочи, забивать голову пустяками, искать случайных знакомств и легких развлечений? Но не всякому это понятно и не всякому об этом расскажешь. Ему не хватает близкого нежного друга.
Не раз он с грустью замечал, что женщины стараются не глядеть на него. Если и посмотрит какая — тут же отводит взгляд. Что и говорить — не красавец.
Интересно, что думает о нем эта красивая девушка?..
Он с трудом подавил в себе желание обернуться. Вздохнул и оглядел горы. Там, на войне, он все время ясно видел этот край. Он снился ему, когда, завернувшись в шинель, Караджан спал на дне траншеи. И бодрствуя во время кратких передышек между боями, он видел эти вершины и свой маленький кишлачок Янгикурган, затерявшийся среди гор, где стремительно бегут говорливые речки. И, закрыв глаза, чувствуя, как содрогается земля от взрывов, как с бруствера сыплется песок на шлем и за воротник, он, будто молитву, шептал стихотворение, посвященное его долине:
