«Держись подальше от этих кукол! — выругал себя Петр Иванович. — Мальчишку надо отыскать, мальчишку. Что-то неспроста он тут околачивается».
Не успел Филин выйти через боковую дверь на белую от зноя и горячую улицу, как взгляд толкнулся в знакомую фигурку. Похоже было, однако, что мальчик интересовал еще кое-кого. Высокая женщина в строгом шерстяном костюме, выскочив из микроавтобуса с красным крестом на дверце, догоняла мальчика. Петр Иванович мгновенно пожалел его. Больно строгое лицо было у матери — матери? — любоначальное лицо, а губы были сжаты в суровую черточку, словно бы подводящую итог этому событию. Есть все-таки предчувствие беды, как у твари — предчувствие добычи, и оно, это состояние, немедленно родилось у Филина, хотя не понятно ему было — почему? Совсем некстати обнаружился в крови племенной страх за мальчика в твидовом костюме, за всех детей, смотрящих исподлобья на взрослых и ровесников, на этот мир, хотя конкретный этот мальчик смотрел на прохожих — веселее некуда. «А твое какое дело до того, какие у них в семье сложились отношения?» — прогнусавил кто-то с половины тела Филина, с той самой, где чаще всего роились сомнения, заботы с хлопотами и мысли, где бы перехватить до получки червонец-другой, но так, чтобы жена не усекла, а то укоризны не миновать.
Женщина догоняла резкими твердыми шагами, а этот иерихонист внутренний все бубнил в такт ее марша, сотрясая сердце, что какое твое дело до чужого ребенка, здорового, хорошо одетого и как будто бы вдобавок еще и окрыленного внезапным стремлением — иногда лицо мальчика так и розовело от жара, — какое твое собачье дело? — у тебя свои птенцы жизнь твою измочаливают до трухи.
Женщина наконец догнала мальчика и сильно ухватила за плечо. Мальчишка стремительно, точно осторожная форель в прозрачном потоке, рванулся в сторону и на мгновение стал трехплечим, потому что одно осталось в руках у женщины, — как птица, показалось Филину, как птица в медовой синеве оконца зоомагазинного в первый прыжок из клетки.
— Вернись, Коноплев! — размеренно, почти по складам, сказала женщина. — Без фокусов не можешь?
«Не мать, значит, — тут же отреагировал Филин и почувствовал частичное облегчение. — Кто же тогда малыша отлавливает и по какому праву? Сейчас выясним, и скоренько».
— Коноплев, остановись, хуже будет! — крикнула, но опять несильно, женщина.
— Не будет! — сейчас же отозвался мальчик, уходивший от строгой дамы на большой рыси, но тут его перехватил шофер.
