— Хорошо, стало быть, вы помните о…
«… своем обещании» — хотела сказать она.
— Помню, вы оттолкнули меня, — со знакомой усмешкой сказал он.
Марьяна растерялась.
— Вы были не в себе.
— Верно, — он смотрел пытливо, будто ожидая от нее каких-то слов.
— Вы бы сами этого не хотели, — добавила она.
Сейчас он скажет, что наговорил много лишнего. Но Кощей произнес совсем другое.
— Не уверен. Говорил я, несомненно, то, что чувствую. Хоть и порядком разгоряченный болезнью. Подойдите! — приказал он.
Марьяна слегка оторопела от такого резкого перехода.
— Нет.
Он удивился.
— Я в разуме, — успокаивающе сказал Бессмертный. — Лекарство еще действует. Можете не бояться.
Да за кого он ее принимает? Трусихой она никогда не была! Всего раз позвала на помощь, и уже такое отношение.
— Я не боюсь.
Кощей нахмурился.
— Я могу встать! Не глупите, — он повысил голос и оперся на руки, намереваясь спуститься с постели.
Ну, уж нет!
— Встанете — позову лекаря, — предупредила Марьяна. — Выспитесь. И не рушьте наш хрупкий мир. Я помогу вам справиться с болезнью, а дальше будет видно.
Глава 17. Буднично-выходная
Теперь Кощея отселили. Никто не знал, когда лекарства перестанут действовать, и нужно будет вновь принять необходимую дозу для того, чтоб успокоить разбушевавшегося Бессмертного. Рядом с ним постоянно дежурил лекарь, чтоб не допустить внезапного срыва.
После их разговора Кощей проспал до утра, затем лекарь дал ему выпить лечебный настой. Нужно было выждать некоторое время, чтобы лекарство подействовало. И Марьяна решила поговорить с Василисой. Впечатлительная Кощеева сестрица со вчерашнего дня не просыхала от слез. Но Марьяне нужно было подготовиться.
— Василиса, посмотри на меня, — она погладила девушку по плечу. — У твоего брата есть куча причин, чтобы выжить. Но мне нужна твоя помощь.
Девушка покачала головой, не отнимая от лица платок.
— Ты не понимаешь. Я видела, как от хвори умирали мои знакомые. Поначалу все бодрятся… — она всхлипнула. — Но скоро он начнет слабеть телом, бредить, жар не будет спадать…
Она заревела навзрыд.
— Стой, стой, — Марьянино платье заменило девушке насквозь промокший платок. — Ты веришь в пророчество? Ведь там о болезни ни слова.
Пророчество — запрещенный прием, так как Марьяна сама в него не верила, но ведь нужно же сказать хоть что-то, чтобы остановить эти реки.
Василиса подняла взгляд лишь на секунду. А потом ее глаза вновь наполнились влагой. Но помимо нее появилось во взгляде что-то еще.
