Этого, чистокровного, и симпатичным сложно было назвать.
Волосы Викинга оказались светлыми, брови почти незаметными, как и ресницы, обрамляющие серо-голубые холодные глаза. Рот казался большим, а покрытый щетиной подбородок указывал, что передо мной стоит жуткий упрямец. Взгляд уж слишком пристальный, пронзительный, но умный.
— Хм-м, — сурово поджатые губы изогнула понимающая усмешка. — Не нравлюсь?
— Черт! — выругалась сквозь зубы. Нелегко общаться с теми, кто без особого труда способен узнать все твои мысли.
— Женщина, — строго обратился он, — не стоит упоминать того, с кем ты не захочешь встречаться в реальности! — назидательным тоном, словно учитель отчитывает нерадивую ученицу, изрек Ульф.
— Учту, — стушевавшись, отозвалась я, стараясь больше не думать о внешности Викинга. Быстрый взгляд и я поймала кривую улыбку собеседника, с неудовольствием констатировала и предложила. — И я вам тоже не особо нравлюсь, поэтому давайте перейдем к делу!
— Женщина, запомни на будущее, говорю я — ты киваешь! — убийственно спокойным, но от того еще более устрашающим тоном сказал Ульф.
«Боже! — мои думы меня убьют. — Еще и махровый шовинист в союзники достался!»
Отошла на всякий случай и уперлась спиной в стену. Викинг какое-то время молчал, видно, искал объяснение слову «шовинист». Не знаю, что там ему передала Бьянка, возможно, целый толковый словарь, а то и содержание «Википедии», но пояснение Ульфу явно пришлось не по душе. Он покачал головой, но тему решил не продолжать, а последовал моему скромному предложению.
Дошел до меня, встал настолько близко, что я ощущала его дыхание на своем лице. Отвага никогда не входила в число моих достоинств, но я сумела поднять голову и храбро высказаться:
— Нам нужно идти! — только очень тихо, звук был похож на шелест, и он отразился от стен, будто ветер пронесся по окружающему пространству.
Шокированным взглядом проследила за тем, как поднялся над бездыханным телом призрак и прошествовал мимо нас. Замер ненадолго напротив, посмотрел в мою сторону и улыбнулся. При жизни Бьянка всегда так улыбалась, когда желала уколоть, как можно больнее.
«Ясно, что ничего хорошего меня не ждет!» — обреченно подумала я, и в доказательство Ульф произнес:
— Для начала избавимся от твоего украшения, женщина!
Я помнила, как в прошлый раз Бьянка предлагала избавить меня от браслета. В душе поднялась паника, животный, неподдающийся контролю страх обуял меня. А за спиной — камень, холодный и равнодушный, такой же, как и тот, из которого сделан мужчина, стоящий напротив.
