— Будем разговаривать? — мне и в страшном сне не могло присниться, что стражи порядка будут разговаривать со мной именно таким тоном.
— Я устала, — выдала чистейшую правду.
«Хороший» полицейский тяжело вздохнул, сжал переносицу, будто задумался, покачал головой.
— Ну раз не хотите, то… — перевел выразительный взор на «плохиша».
Тот злорадно усмехнулся, но мне уже было все равно, кое-как собравшись с силами, я села прямо.
— Елизавета, вы меня расстраиваете, режете без ножа, — снова нарочито горестно вздохнул первый.
— И вы меня, — не дерзила, лишь высказала вслух то, о чем думала.
— Встать! — прозвучал очередной приказ, но я не смогла подняться, силы кончились, и ноги не держали, становясь ватными.
— Давай! — махнул рукой первый и отвернулся от меня, делая вид, что занялся другими делами.
Я приготовилась, что мне снова причинят боль, съежилась, зажмурилась, начала считать, чтобы не думать, не жалеть себя, попытаться отрешиться.
— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, — хотелось забиться в уголок, чтобы меня не трогали. — Девять, десять… — остановилась, когда поняла, что внезапно замерзла.
Открыла глаза и оторопело заметила, как изо рта при дыхании вырываются облачка пара. Вздрогнула, повернулась, затряслась сильнее. В воздухе в предрассветных солнечных лучах, пробирающихся сквозь оконное стекло, падали снежинки, кружась, они ложились и таяли на полу. Полицейские не двигались, на лицах всех троих читалось изумление. Я задыхалась, будто пробежала пару километров, но не могла насмотреться на колдовское зрелище.
Дверь распахнулась от резкого удара, и я мгновенно прижалась к спинке стула, так и не сумев подняться, чтобы броситься прочь. Да и куда убежишь, когда на пороге стоит ухмыляющийся Айвен.
— Не ждала? — издевательски вопросил он.
Я настолько испугалась, что страх просто поглотил все остальные чувства, а потом схлынул, оставляя вместо себя неуемную отвагу. Теперь я видела перед собой истинного врага, того, из-за кого начались все мои беды! Если бы Айвену не понадобился медальон, он бы никогда не разыскал меня и не довел до того состояния, в котором я пребывала сейчас.
— Ублюдок! — прохрипела, жалея о своей слабости.
— Лизавета, Лизавета! — показав идеальные зубы в хищно-презрительной улыбке, он покачал пальцем. — Не нужно оскорблять мою матушку! Она не заслужила!
— Я тебя оскорбила! — вызывающе вздернула подбородок.
— Девочка показывает коготки? — демонстративно удивился, пригрозил. — Смотри не сломай!
