— Звучит как слабое оправдание. — Ложкин начинал злиться. — Всякий свой грех ты переводишь на лайтов, утверждая, что и им он не чужд. Однако это не оправдывает твоих действий!
— Оправдывает в достижении конечной цели, — резонно возразил Главный. — И ты, как никто другой, знаешь это.
— Но неужели такой могущественный хрен-знает-кто, как ты, не способен был разобраться в технологиях, в которых разобрался я? Попахивает ограниченностью.
— Непреклонность вещественности сковывает дух мгновенного естества. Я не всесилен, это ты должен был понять. Но мои возможности выше твоего понимания.
— Докажи! — нагло потребовал Ложкин, и почувствовал, как меняется мир.
— Чего не сделаешь ради науки! — усмехнулся Бессмертный. — Небохранитель бы не ответил на твою просьбу…
— Ценю твою доброту.
Тьма постепенно «гасла», растворяясь, становясь прозрачной и открывая окружающее пространство. Вокруг, к удивлению учёного, никого не оказалось. Ни таинственных существ, ни людей, ни дарков — никого. Серое пустое пространство до самого горизонта. От холодного пола исходила лёгкая дымка. Вместо неба серое ничто. Далёкий неведомый огонёк погас, и Ложкин ощутил лёгкую досаду: он так и не узнал, что же там было.
— Ты готов? — предупреждающе спросил Главный. Ложкин не успел ответить: у него перехватило дыхание. В один миг он оказался в космосе, окружённый замкнувшимся пространством, а прямо перед ним пылала гигантская красная звезда. Её зловещий свет заставлял думать об аде. Размытая багровая поверхность, испещрённая гранулами, казалась рыхлой от давившей изнутри силы. — Это — гранатовая звезда Гершеля. Диаметр в пять раз больше расстояния Земли от Солнца.
Ложкин всё ещё смотрел на гигантское светило, и в то же время перенёсся к иной звезде, тёмно-фиолетовой, сверхплотной, из полюсов которой било два луча радиоактивного излучения.
— За открытие этой звезды один английский физик получил Нобелевскую премию. Он никогда бы не смог попасть сюда и рассмотреть своё открытие во всех деталях. Ты — можешь.
Учёный почувствовал, как его тянет к третьей звезде, и понял, что разум начинает отказывать: он всё ещё смотрел на два предыдущих светила. Он всё ещё находился рядом с ними. Одновременно.
Новая картина. Сразу два ярких солнца ослепляли своим светом. Они вращались вокруг невидимого центра, навсегда связанные силой собственного тяготения.
— Первая открытая человечеством двойная звезда, — прокомментировал Главный. — Алголь. Сейчас мы находимся на её эквипотенциальной поверхности.
