Темнота утягивала Ложкина в неизвестность. Исчезали расстояния, разрывалось пространство, останавливалось время. Учёному казалось, что его тело растянулось на километры и что его сознание потеряло человеческие границы. Он чувствовал, что где-то рядом точно так же разрывается Мамонтов — неведомая сила издевалась над пространством, в которое попали два живых существа.
Ошпарил внезапной болью разрыв с Сетью. Только что весь мир был доступен электронному взору, и тут же всё исчезло, оборвалось, потерялось. Сеть — безмерное облако цифр — перестала существовать.
Каким-то неведомым образом Ложкин ощутил, как меняется пространство. Человек не приспособлен ощущать такие изменения, но учёный чувствовал, и от этого сходил с ума. Какая-то громадная, безумная, непостижимая сила уносила Фёдора за миллиарды километров от Земли. Тело человека стало медленно распадаться на атомы, и каждый раз, когда рвались электромагнитные связи, сопровождавшие распад, Ложкин чувствовал боль. Атом за атомом, молекула за молекулой. Здесь не было времени, и этот процесс длился тысячи лет и одновременно не длился нисколько.
Человек кричал, но не слышал своего голоса. Он вглядывался во тьму, но сознанием, потому что не было больше глаз. Вся его жизнь перетягивалась на другой конец вселенной, и он ничего не мог с этим сделать. Он чувствовал одиночество. До разрыва с Сетью учёный был частицей человечества. Но после обрыва…
Кто он теперь?
Воображение нарисовало картину: от бесконечно огромного ледяного щита откалывается айсберг и уносится сильным течением в неизвестность. Туда, где растает лёд. Туда, где настигнет смерть. Неведомая неизбежность.
И только отрешившись от всего человеческого, Ложкин начал что-то различать. Такие же тёмные, как и окружающая темнота, вокруг кружили какие-то твари. Одни, как осьминоги, извивались меняющими форму отростками. Другие вились, словно гигантские змеи. Третьи, колоссальных размеров насекомые, клацали и рокотали своими жвалами. Но были среди них и те, кто был похож на людей. Может даже они и были людьми. Не понять.
