— Сейчас, к сожалению, не могу, — Прозоров показал на нарукавную повязку. — Я сегодня при исполнении, дежурю.
— Сергей Алексеич у нас теперь в милиции, на высокой должности, — бойко пояснила Ольга. — Как ваша должность называется, Сережа?
— Заместитель начальника подрайона.
— Это, если по-старому, выше пристава или ниже?
— Как можно сравнивать! — обиделся Прозоров. — Я не царский сатрап, а блюститель революционного порядка.
— Простите пожалуйста, — простодушно попросила Ольга. — Я ж вас обидеть не хотела. Жаль, что пирожка отведать не можешь, блюститель. Принести вам в милицию?
— Нет, что вы! — вспыхнул Прозоров. — Это будет неудобно… Что подумают…
— Ну, раз неудобно, без пирога останетесь, — сделала Ольга сердитый вид. — Все съедим! — И ласково тронула Прозорова за рукав. — За ваше здоровье съедим. Вы не огорчайтесь, Сереженька…
Когда Ефим, Ольга и Гомбаш пришли в дом Кедрачевых, их еще на пороге встретила Наталья, жена Ефима, с дочкой на руках. Двухлетняя Любочка удивленно и с некоторой опаской таращила глаза на незнакомого солдата, который схватил ее на руки, прижал к груди и стал целовать в макушку, в пушистые светлые волосы. Это не понравилось Любочке, и она заревела. Мать торопливо перехватила ее к себе на руки, воскликнула:
— Вона что война творит! Дети отцов забывают.
Ефим с женой и дочкой, которая на материнских руках сразу же успокоилась, отошли в дальний угол комнаты, присели там на кровати, вполголоса заговорили о своем. А Ольга, усадив Гомбаша, на ходу скинула пальтишко и убежала на кухню. Наталья, заметив это, крикнула ей вслед:
— Да у меня уже все готово. Накрывай на стол!
Гомбаш, сняв шинель и кепи, смущенно сидел на табуретке у стены, чувствуя себя случайным, можно сказать, навязавшимся гостем. И вместе с тем он постепенно проникался ощущением домашнего тепла, хотя бы временной причастности к семейному кругу пусть еще не очень близких, но явно расположенных к нему людей. Эта девушка, сестра Кедрачева, была сейчас для него живым олицетворением гостеприимства, доброй феей дома. Ему радостно было слышать ее звонкий голос, доносящийся из кухни, прислушиваться, как она ходит там, как постукивает и позвякивает в ее руках посуда.
С удовольствием смотрел он, как Ольга с тарелками, вилками, мисками, чашками проносится между кухонной дверью и столом, как быстро все расставляет на большой белой вязаной скатерти, постеленной, очевидно, ради праздника, довольным взглядом окидывает сделанное, снова убегает на кухню, успев бросить ему ободряющий взгляд.
