— Заночую. В роте я уж сказал. Пусть считают в увольнении.
— Ладно, я пошел! — Семиохин заспешил за солдатами, уже покидавшими площадь. Кедрачев остался на месте, поглядывая вокруг. Сестренка говорила, что пойдет на демонстрацию со своими фабричными. Когда шел митинг, спичечники стояли недалеко, Кедрачев даже заметил несколько знакомых лиц. Но Ольги не приметил.
Сквозь редеющую толпу Ефим пробирался к ограде собора, где они с Ольгой условились встретиться. Вдруг его окликнули:
— Товариш Кедрашо!
— Янош? А где еще ваши? Много их на митинге было?
— Двассадь-триссадь. Мы слушали все речь. Правильно говорил товариш большевик.
— Рыбин это.
— Ваш знакомец?
— Нет. Но его Корабельников хорошо знает.
— О, о, Корабелник! Он был в лагер, я имел разговор. С ним силно хочет свидание товариш Ференц.
— Познакомим. Я Валентину Николаевичу скажу.
Разговаривая, Ефим поглядывал по сторонам. Гомбаш заметил это:
— Вы ждете, да?
— Сестру. Домой пойдем. А вы сейчас куда?
— Куда? — Гомбаш сказал это с грустью. — Мой дом далеко… Мой дом — лагер, барак номер четыре…
— Ефим! — раздалось звонкое. Кедрачев обернулся.
Ольга была не одна. Рядом с нею шел Прозоров — с красным бантом на околыше фуражки, с красной повязкой на рукаве. Голубоватая студенческая тужурка Прозорова была подпоясана черным кожаным ремнем с медной пряжкой, какие еще недавно носили городовые, — только надет ремень был так, что орел на пряжке глядел вниз головами и венчавшей их короной. Пояс оттягивала кобура с револьвером.
— А я тебя выглядываю! — подошла Ольга. — Мы с Сережей давно тебя ищем, да народу много…
— Знакомьтесь! — показал Ефим Ольге и Прозорову на Яноша. — Товарищ Гомбаш, из пленных.
— А! — вспомнила Ольга. — Про него ты рассказывал, как от офицеров отбил? Будем знакомы! — она чинно протянула Гомбашу свою узкую ладошку, и тот осторожно и несколько растерянно пожал ее. А Прозоров только кивнул ему и назвался:
— Сергей Прозоров, студент университета.
— Ну что, пошли? — не стал терять времени Кедрачев. И вдруг сказал Гомбашу: — Слушай, пойдем к нам в гости! Хоть малость домашнего духа нюхнешь.
— О, спасибо! Благодарю! — воскликнул Гомбаш обрадованно. — Я скоро четыре год дом не знал, толко казарма…
— Пойдемте, пойдемте! — поддержала приглашение Ольга. — Рыбного пирожка отведаете.
— Ее собственного изготовления, — подчеркнул Кедрачев.
— Благодарю, очен благодарю! — Гомбаш галантно поклонился Ольге.
— Так пошли! — скомандовал Ефим и, видя, что Прозоров не трогается с места, спросил: — А вы?
