— Эх, было бы мне чем их отсюда достать!..
Его слова заглушили новые выстрелы карабинов Иванова и Ерикеева. С той стороны, куда стреляли они, донесся протяжный и испуганный крик: «О-оо! Хильфе! Хильфе!»[14] — должно быть, кого-то из немцев ранило.
— Уходим? — заторопил Трында. — Пока не поздно!..
— Команды нет! — бросил в ответ Иванов, передергивая затвор.
«Может быть Шкаранда уже за речкой?» — хотел сказать Трында, но сдержался: неужели главстаршина подведет?
Вблизи, над кустом, промелькнула чья-то тень. Хриплый, задыхающийся голос Шкаранды:
— Ребята, дуйте и вы!
— Есть! — откликнулся Иванов и обернулся к Ерикееву: — Давай!
— А вы?
— Жми первым! Отходим по одному… Ну?! — вскипел он, видя, что Мансур медлит.
Недовольно бормотнув, Ерикеев, не подымаясь, сунулся назад, и полная влаги прибрежная земля прочавкала под его ногами.
Немцы уже не стреляли. Только перекликались встревоженно. Видно, не рисковали лезть к мосту, под огонь из темноты.
«Порядок! — Иванов решил: — Теперь мы с Василем сразу!.. Но куда он делся? Ведь только что был рядом…»
Позвал:
— Василь!
И как бы в ответ спереди вновь полетели, пронизывая тьму, злые иглы пулевого пламени. И там же негромко бухнула граната, вторая.
Рядом прошумела листва, знакомый голос позвал:
— Вань! Вань!
— Что ж ты?.. — в сердцах выругался Иванов. — Ждать тебя!
— Они ж прут. Трахнул им обе напоследок.
— Уходим, быстро! Вали через мост, я прикрою.
— Бьют же по нему. Я видел.
— Тогда — вдоль берега, влево.
— Только вместе, Вань!
— Ладно.
Сбежав почти к воде, повернули влево. Ноги вязли в холодной разжиженной почве, сырая листва хлестала по лицу.
Пройдя немного, остановились. Опасно забираться дальше. В той стороне село. Пройти еще немного. Отыскать какую-нибудь переправу?
Как-то сразу смолкла стрельба.
Пробирались, осторожно раздвигая невидимые во тьме упругие сырые ветви. Вода журчала совсем рядом. Оступившись, Иванов до колен ухнул в нее, схватился за подвернувшуюся ветку, она с треском сломалась.
— Хальт!
Оба шарахнулись назад.
— Хальт!
Оглушающий грохот автоматов. Треск сбитых пулями ветвей. Иванов вдавился грудью в холодную, вязкую жижу. В щеку врезался острый жесткий лист какой-то водяной травы. Правой рукой наткнулся на плечо Василя, с силой давнул вниз.
Автоматы смолкли вдруг, как оборвало.
За лозняком, выше по берегу, слышались переговаривающиеся голоса — громкие, не таящиеся, спокойно-деловитые. Немцы…
Ищут сбежавших пленных?
«Эх, было бы чем, дал бы вам чёсу!» — Иванов пожалел, что в карабине осталась неполная обойма, а больше патронов нет.
