Все чуждо в доме новому жильцу. Поспешный взгляд скользит по всем предметам, чьи тени так пришельцу не к лицу, что сами слишком мучаются этим. Но дом не хочет больше пустовать. И, как бы за нехваткой той отваги, замок, не в состояньи узнавать, один сопротивляется во мраке.
Да, сходства нет меж нынешним и тем, кто внес сюда шкафы и стол, и думал, что больше не покинет этих стен; но должен был уйти, ушел и умер. Ничем уж их нельзя соединить: чертой лица, характером, надломом. Но между ними существует нить, обычно именуемая домом.
И. А. Бродский
У Коннора большие глаза, просто огромные.
Когда он не ломает людям руки, а свои держит в карманах или на табельном. Когда читает книгу или спасает детей. Когда говорит мне хэнк, хэнк, хэнк, звонит Кэрри, приносит кофе, приносит чай, приносит вопросы — раз за разом все больше… у него большие глаза.
Я пытаюсь отодвинуть Нэнси, но не могу. Коул тянет ее за ошейник, пытается помочь Коннору освободиться, помочь мне, но она выворачивается и кусает его. Мне хочется сказать ты не понимаешь. И прекрати, перестань, это не поможет, ты не знал его. Но я молчу. Рука у Лоусона лежит на земле, и я хватаюсь за нее. Во мне почти не осталось сил.
Она такая холодная. Или это мои? Я прятал их в снег так долго, чтобы добраться к тебе, Коннор, что теперь даже не чувствую. Я бы хотел забыть свое имя — оба имени, а не твой взгляд.
Мне нечего поставить в шкаф. Мой новый дом будет пустым.
Все, что там наверху — все эти черные дыры рухнули прямо на нас. Как же легко — упасть прямо туда, им навстречу. Перестать двигаться, превратиться в рыбу, для которых движение означает воздух, и…
Нечаянно захлебнуться.
Коннор Лоусон: Почему?
Хэнк Андерсон: Я не знаю.
Коннор Лоусон: Твое имя…
Хэнк Андерсон: Хэнк Андерсон.
Коннор Лоусон: Хэнк.
Хэнк Андерсон: Хэнк Андерсон.
Когда Коннор говорит с вами, это больше похоже на шквал. Он сам как погода — изменчивый. Но слова его быстрые.
Коннор Лоусон: хэнк, хэнк, хэнк, хэнк, хэнк…
Иногда — чаще, чем обычно — в них можно захлебнуться.
Коннор Лоусон: хэнк, хэнк, хэнк, хэнк, хэнк, хэнк, хэнк, хэнк, хэнк, хэнк, хэнк…
И совсем редко — найти что-то новое. Если он позволит.
Коннор Лоусон: это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты, это ты…
