– Догадливый, – сказала фея.
– Простите, – вмешался Пл., – а вы сама знаете это слово?
Хозяйка с улыбкой потупилась и по улыбке было понятно, что слово это она знает.
– И вы его...?
Она отрицательно покачала головой.
– Почему? – спросил Пл..
– А мне незачем, – сказала она и подняла на Пл. глаза, полные такой чернотой, будто вместо крови в ее жилах текла тьма, заполняя фею от пяток до маковки. Стало тихо, и стало слышно, как звенит в люстряных лампах тонкий вольфрам.
– П-понятно, – запнулся Пл., – а можно мне вообще не загадывать никаких желаний? У меня, вроде как, и так все в порядке.
Фея вроде бы в раздражении или нетерпении побарабанила пальцами по краю столешницы.
– Нельзя, – сказала фея, – мы же договорились. Вы уже поели, обсохли, а точнее, обсохли, поели. Ты просто не загадывай ничего такого масштабного, как твой дружок.
Хл. уже достал сырой блокнотик из кармана пальто, и, сидя отдельно ото всех, в уголочке возле плиты, исчеркивал его простым карандашом, позабыв и про подарок на столе, и про все остальное.
– Как его, однако, процепило, – с неодобрением отозвался Пл.
– На всю жизнь, – сказала хозяйка, – не он первый, не он последний.
– Ладно, – вздохнул Пл., – загадывать так загадывать.
Хозяйка с любопытством наклонила голову, хотя Пл. не покидало ощущение, что она и так все знала наперед. Пл. вздохнул. Он испытывал некоторое облегчение, оттого что желания его друга нигде не соприкасались с его, Пл., желаниями. Он чаял углубиться после школы в литературную деятельность, хотя слабо представлял, что это такое и как в нее углубиться, ему казалось, что все получится у него как у молодого Достоевского, но сомневался. Искус подстраховаться от того, что его могут не заметить, мучил его теперь больше всего, но, как человек, мыслящий трезво, он понимал, с кем примерно имеет дело, и знание это холодило ему сердце. Еще он понимал, что так просто отвертеться от феи вряд ли получится, и что фея напакостит все равно, какое желание бы он не загадал. И вдруг его озарило.
– Не я первый, не я последний, – сказал Пл., наклоняя голову так же, как она, и улыбаясь ей в ответ.
– Ну и...?
– Я хочу заниматься литературой, – сказал Пл., – но не учителем литературы, конечно, быть.
– Писателем или поэтом, – догадалась хозяйка, – как Гоголь.
– Да, писателем, – согласился Пл., – но нет, не как Гоголь, я вообще не об этом говорю, потому что писать я и так буду, я уже пишу, я про судьбу свою загадываю, вот. Точнее, про то, что я напишу, и про себя, конечно, – он смешался.
