Вася судорожно сглотнула, во рту у нее пересохло. Кинжал тянул руку к земле. Вещь, сотворенная изо льда, не могла быть такой тяжелой.
– Вот так, – показал Морозко.
В следующее мгновенье она сплевывала снег. Рука горела, а кинжала нигде не было видно.
– Ты держишь кинжал так, что его выхватит любой ребенок, – заявил ледяной демон. – Попробуй еще раз.
Вася оглянулась в поисках осколков. Она была уверена, что кинжал разбился на части. Но он лежал в свете пламени целый, невинный и смертельно опасный.
Вася осторожно взяла его так, как показал Морозко, и попробовала снова.
Она пробовала множество раз – всю ночь, следующий день и последующую ночь. Морозко показал ей, как отразить удар и как неожиданно ударить кого-то.
Вася быстро поняла, что была быстрой и проворной. Но в ней не было силы воина, которая рождается в детстве. Она быстро уставала. Морозко был беспощаден: казалось, что он не двигался, но его клинок был повсюду – блестящий, легкий.
– Где ты этому научился? – спросила Вася, задыхаясь. После очередного падения она лежала на земле, разминая ноющие пальцы. – Или ты уже знал, когда появился на свет?
Морозко молча протянул ей руку. Вася проигнорировала его и поднялась на ноги сама.
– Научился? – переспросил он. Была ли в его голосе горечь? – Как? Я такой, какой был всегда: неизменный. Давным-давно люди представляли меня с мечом в руке. Боги исчезают, но не меняются. Давай еще раз.
Удивленная Вася подняла кинжал и больше ничего не сказала.
В первую ночь они остановились, когда у Васи задрожала рука, а кинжал выпал из обессилевших пальцев. Она, задыхаясь, оперлась о свои бедра, покрытые синяками. Лес трещал в темноте за костром.
Морозко бросил на костер беглый взгляд, и пламя с ревом поднялось. Вася благодарно рухнула на груду ветвей и начала греть руки.
– Ты обучишь меня волшебству? – спросила она. – Разводить огонь одним взглядом?
Пламя вспыхнуло, резко сверкнув на лице Морозко.
– Волшебства не существует.
– Но ведь ты…
– Вещи либо есть, либо их нет, Вася, – перебил ее Морозко. – Если ты что-то хочешь, значит, у тебя этого нет. Значит, что ты не веришь, что оно есть, и значит, его никогда не будет. Огонь либо есть, либо его нет. То, что ты называешь волшебством, попросту означает, что ты запрещаешь миру быть не таким, каким ты хочешь его видеть.
Усталая Вася не понимала. Она нахмурилась.
– Делать мир таким, каким ты хочешь, – не для молодых, – добавил Морозко. – Они хотят слишком многого.
