— Новенькая? Прохоти-прохоти, — Эльза говорила с эстонским акцентом, растягивая слова и заглушая согласные, — Тафай тфои токумееенты.
Эльза долго и тщательно изучала бумаги Кати, потом сказала:
— Постафь свой чемодан сюда. Вот тебе постельные принадлежности, держи обмундирование. Пошли со мной.
Они пошли по длинному коридору, вышли на задний двор, пересекли небольшой дворик, где из-под таявшего снега была видна пожухлая трава. Эльза открыла дверь двухэтажного здания, выкрашенного в бледно-жёлтый цвет. По обе стороны полутёмного коридора были двери в комнаты. В конце коридора располагалась душевая. Эльза открыла одну из дверей. В маленькой темноватой комнате стояли две солдатские койки, одна из них была пустая.
— Сдесь путешь шить. Располагайся. Тфоя соседка
коро придёт с занятий, она всё тебе объяснит. Завтра подъём в шесть часов.
Катя застелила койку и уселась на одеяле, поджав под себя ноги. Вспомнилось, как её провожали мать, сестрёнка на вокзале в Свердловске, как мать наказывала — ты там береги себя, не балуй, слушайся начальство. Как там они? Как отец, всё так же днюет и ночует на заводе?
— Эй, проснись! Ты новенькая?
Катя открыла глаза. Перед ней стояла девушка с круглым лицом, покрытым веснушками. Светлые, пшеничного цвета волосы были заплетены в короткие косички.
— Меня зовут Таня, Таня Седых, я из Калуги. А тебя
как?
— Катя, я из Свердловска.
— Ого, это какая же даль! А чо там, большой ли
город, Свердловск?
— Большой, заводов много.
— Ты, небось, жрать хочешь?
— Есть маленько.
— Айда на пищеблок, там как раз ужин начинается.
В большом зале, который Таня называла пищеблоком, уже собирались курсантки. Подходили к окну раздачи, брали тарелку с картошкой и котлетой. Эльза Томашюнас, стояла у окошка и вручала каждой вилку и нож. Когда все расселись, Эльза громко объявила:
— Внимание! Путем учиться правильно есть. Возьмите
вилку в левую руку, нож в правую. Без команды не начинать!
Шум постепенно стих. Кто-то пропищал:
— Я не умею есть левой рукой!
— Теперь делайте, как я. Отрезаете маленький кусочек
котлеты ножом, — Эльза прошла между столов, затем остановилась возле стола, где сидела Катя. — Как ты держишь вилку, корова? И не отставляй ты свой мизинец, как купчиха!
Уроки «хороших манер», как называла их Эльза, проходили трудно, но Эльза была настойчива и неумолима. Постепенно, день за днём, она превращала неотёсанных девчонок в светских дам.
Большую часть времени занимал английский. Преподаватель — длинный, худой, которого почему-то звали Питер Иванович, держался отстранённо, никаких лишних разговоров не допускал. Его очки в круглой металлической оправе сверкали каким-то устрашающим светом, Катя всегда немного робела, когда он называл её фамилию.
