– Ну раз так, я рада за нее. Хотя работы у меня по-прежнему нет.
– Я думал, у тебя скоро показ?
Дерек задумался. Они даже не обсудили, чем будет заниматься Бьянка после того, как состоится помолвка и ее переезд.
– Да, но это все равно не постоянная работа. Думаю, нам надо сверить наши расписания. Показ будет проходить в Париже. Обычно я заезжаю в Севилью на несколько дней после окончания показов, чтобы навестить моих… навестить родителей Хосе перед возвращением в Техас. Хочешь с ними познакомиться?
Нет, он совершенно не хотел знакомиться с родителями Хосе, хотя Дерек прекрасно понимал, что в нем говорит ревность.
– Да, конечно. Мне нужно посмотреть свое расписание, буду ли я свободен в это время. Помимо плановых операций, у меня бывают и неотложные вызовы. Большая часть моего отпуска будет не раньше октября.
– Я не знала, – сказала Бьянка. – Если честно, я никогда особо не задумывалась о том, насколько плотное расписание у хирургов. Знаешь, я поеду в Париж одна, я не задержусь там надолго. Может быть, это и хорошо, что ты с ними не встретишься.
– Почему?
– Потому что все это временно, – честно ответила она. – И хотя на какое-то мгновение мне показалось, что все по-настоящему, я должна помнить, что это не так.
Дерек не хотел задумываться о том, что все это временно, и о ревности, которую испытал при упоминании родителей Хосе. Правда состояла в том, что через три месяца Бьянка вернется к своей прежней жизни, и он сам останется там, где и был. Правда, к тому времени он станет главой кардиологического отделения Регионального медицинского центра.
Дерек старательно проигнорировал слова Бьянки о том, что на какой-то миг все происходящее показалось ей реальным. Потому что, несмотря на то, какую щемящую пустоту в сердце он ощущал при одной только мысли об уходе Бьянки, он знал, что рано или поздно она уйдет из его жизни.
Дерек вышел из экстренной операционной и тщательно вымыл руки в раковине. День был долгим, гораздо дольше, чем он ожидал, но такой ритм жизни был ему по душе. Он знал, что не стоит говорить об этом вслух, но было что-то невероятное в том, что он спас жизнь пациенту, которому почти не давали шансов. Но теперь, когда операция была закончена, Дерек был абсолютно измотан. Он вытер руки и, обернувшись, увидел Марни, стоявшую в дверном проеме. Он должен был поговорить с семьей пациента, а на разборки с Марни у него не было ни времени, ни сил.
Она стала еще тоньше, чем в прошлую их встречу, к тому же она сделала что-то с бровями и теперь выглядела сердитой. Во всем ее облике было что-то оборонительное, а ведь он ей еще и слова не сказал.
