— Ах ты, сукин сын!.. — кричит с досадой батенька. — А если бы тебя так?! Ведь так можно убить жеребца!..
Он подошел и взял за ноздри чудовище — вот бесстрашный! Из ноздрей пар и огонь. Глаза на черной голове белыми белками косили страшно. Как это батенька не боится?..
— Разве он виноват! Ишь какой колышек пристроили! Это вам не теленок в хлеву.
Вдруг жеребец опять заметил кобылу, заржал и так рванулся в ее сторону, что его едва-едва не выпустили. Но Гришка круто повернул его назад, к воротам, — цепь в морду врезалась.
— Ах ты, боже мой! Вот люди! Как малые дети — не понимают!.. Да что же ты не уведешь свою кобылу со двора? — в досаде кричит батенька на собственника кобылы.
А тот, бедняга, стоял перед своей разбитой телегой, как помешанный, и не знал, что делать; другой шел к нему на подмогу с разбитой рукой: из пальца лила кровь.
— Ах ты, господи! — кричит батенька. — Ну, уж проезжайте, Гришка и Бориска, с жеребцом, проведите его немного по улице, пока эти с телегой и кобылой уберутся.
— Прошу вас, любезные, — упрашивает батенька, — у кого кобылы, отведите их вон туда, за сарай, дайте жеребца провести и поставить на место.
И он пошел на крыльцо, где маменька в страхе ждала, чем кончится эта суматоха.
— А! Хай йому халепа!>[39] О це як би знав! Та ні за що не поіхав би у цей двір, — говорит отчаянно хохол.
Стали опять считать и продолжать расчет.
Наконец жеребца торжественно провели на его место и долго там возились; укрепили бревна для цепей и загородили его так, чтобы уже не выпускать: и воду и корм ему носили в стойло.
В конце расчета все потерпевшие от буйства жеребца подошли к крыльцу обиженные и сердитые.
Коробчане были на первом плане, покашливают, жмутся.
— Мы не причинны, хозяин, ты должен заплатить нам убытки.
— Да какие же у вас убытки? — говорит в досаде батенька. — Боже мой милостивый! Ведь вы расчет получили?
— Как же, хозяин: этому телегу разбили, тому палец перешиб, а вон этот до синяков головою об оглоблю брякнулся — надо заплатить. Мы так не уедем со двора.
— Вот уж и платить? Да постойте, коли такое дело; телегу мы тебе сейчас починим. Гришка! Борис! Сколотите ему его телегу: там, я видел, только одна люшня>[40] вчистую сломана; поди, Бориска, вон там из кольев приделай ему пока новую люшню. А тебе палец сейчас перевяжут. Вот как бывало в походах. Мать, промойте ему чистой водой палец да завяжите чистой тряпочкой… Елёха-воха! Воины-служаки: по семи пар сапог у вас дома. А вот мы служили — семеро в одном сапоге ходили.
