Многоточие попыток.
***
Почему-то мне вспоминается, как он позвал меня к себе в офис, располагавшийся в одном из помещений стадиона «Динамо».
– Андрей, приезжай, будет любопытный разговор.
Не понимаю, для чего он позвал меня. У него была назначена встреча с режиссёром, задумавшим телевизионный фильм об Индире Ганди.
Шебаршин с улыбкой слушал, как режиссёр фильма рассказывал ему свой замысел, наивно веря, что он сможет увлечь Шебаршина своими идеями. Леонид Владимирович кивал и говорил «нет».
– Почему вы не хотите рассказать об этом? – настаивал режиссёр. – Вы же участник тех событий!
Леонид Владимирович хмыкнул и указал на меня.
– Вот участник тех событий. Он многое видел.
Режиссёр непонимающе взглянул на меня и опять посмотрел на Шебаршина.
А я с удивлением подумал, что я на самом деле участник тех событий. Как и птицы, которые видели те события, и кошки, и муравьи. Шебаршин умел не лгать, отводя вопросы. Пришедшие к нему киношники даже не понимали, насколько он не обманывал их, указывая на меня. Я был сыном человека, который ближе других подобрался к семье Индиры Ганди. Но я не мог ничего рассказать, потому что ничего не знал. Я видел, но не знал…
Шебаршин не стал объяснять режиссёру, что в замысле их фильма не слышалось ни жизни, ни истории, ни воздуха страны, ни шёпота политических интриг. Шебаршин просто сказал «нет», несколько раз в течение разговора повторил свой отказ. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, вежливо улыбался, курил и слушал режиссёра и его помощника. Он видел их насквозь. Они считали себя великими умельцами, верили, что заполучат важного генерала для своей телевизионной поделки. Они пытались выудить из него хоть что-нибудь, но ушли ни с чем…
Наверное, о тех играх разведки в Индии 1970-х годов никто никогда не расскажет. А жаль. Было бы интересно узнать, почему всё так получилось… Я помню, как (в мой приезд на летние каникулы перед десятым классом) отец недоумевал, почему за ним неотступно следует наружка. Индийские контрразведчики не скрывались, работали нагло, чего раньше не позволяли себе. А через полгода Индира Ганди потребовала, чтобы отец убрался из страны в двадцать четыре часа. Его привезли в самолёт тайно, и он прождал там целый день до отлёта.
Мне всегда хотелось расспросить Шебаршина, что же произошло в те месяцы? Но я не задал ему ни одного вопроса о Службе. Он бы всё равно не рассказал. За кулисы Службы он не впускал никого. Вежливо улыбался, отшучивался… и не пускал.
