Луиза тяжело перенесла смерть графа, ты же знаешь ее неравнодушное сердце — ей опротивел и Пьемонт, и пресмыкающиеся перед ней любовники...
Она собралась, тайно покинула Пьемонт и направилась к своим поместьям...
На полдороги к ее владениям как раз начинаются мои поместья. Березовая рощица с романтическими полянками, окруженная гесснеровскими[228] буками, отделяет владение Лебенсциль от городка ***.
Четыре студента, про которых я тебе написала, и в каждом преобладал свой телесный сок, преследовали ее станция за станцией... Я рассказываю тебе, что она мне рассказала, и как получилось, что я застала ее вместе с этими студентами...
Паулини, медик из Иены, Хильдебрант, теолог из Марбурга, Бек[229], юрист из Геттингена и Будеус[230], философ из Галле, заключили этот союз.[231]
У Паулини при себе был пистолет, у Бека — шпага, у Хильдебранта — казацкая сабля, а у Будеуса — труба.
Еще с ними был слуга, гасконский портной, которого они окрестили Jean de Paris, он был отличным скрипачом и такие пьески и пьесы наигрывал!.. А теперь представь себе, дорогая Мальхен! как эта безумная процессия проезжала по нашей почтенной Германии.
С Луизой был только камердинер графа. Кучер был нанятый и к тому же старый забулдыга...
В тот день, когда судьбой мне было написано встретиться с твоей матерью, дорогая Моника, со мной что-то творилось, я сама не понимала что. Но только не могла я оставаться дома... Мой супруг уехал по делам; и я помчалась в поля и долины, через клевер и коноплю... и как только добралась я до березовой рощицы, моя душа успокоилась.
И здесь, представь себе, что я там увидела...
Я еще не дошла до рощицы, как мне навстречу бросилась крестьянка, от ужаса потерявшая дар речи. Она вцепилась в меня и, задыхаясь, еле слышно прошептала:
— Ради бога... по...мо...гите... пойдемте... помогите... милостивой гра...фине... четверо — четверо-на ней...
И так сильно потянула меня в кусты, что мое платье зацеплялось за ветки, а колючки впивались через чулки мне в ноги...
Еще несколько шагов, и мы оказались на одной из самых прелестных полян в моей округе, красотой она была подобна поляне, на которой блаженствуют окрыленные души Платона, к которым мне, увы! нельзя причислить своих петухов и гусей...
Боже милостивый, что я увидела — я хочу тебе описать все так, как мне объяснила твоя мать...
Прямо посреди поляны стояла путевая карета графини... Кучер распластался рядом с лошадьми... Камердинер встал рядом со мной и показывал на поразительную сцену...
