«В век фантазии человек живет без царя в голове», имел обыкновение повторять граф фон X., когда речь заходила о каком-нибудь безрассудстве, которое совершает человек. Он считал всех людей в определенной степени фантазерами, а бремя, которое они несут, вдвойне тяжелым, а значит и любовь к ним вдвойне обязывающей.........То, о чем я пишу вкратце, твоя мать расскажет тебе потом сама: граф как-то раз испытывал жеребца соловой масти, граф был высокого роста и поэтому прямо с земли запрыгнул на крепкую, словно железо, спину великолепного зверя... Все зааплодировали... Луиза подошла к нему, ее красота и элегантное купальное платье притягивали взоры, и прямо в лицо заявила графу, что она-де на его сивого так может вскочить, как даже Пентесилея с Тамирис[225] не умели... И она сдержала слово; как только граф спрыгнул с лошади, она подняла платье до самого пояса и с такой быстротой, раскинув ноги прыгнула сзади и оседлала необъезженного зверя, что даже Чиарини[226] не смог бы этого достойно изобразить...
С этого времени граф фон X. стал ее обожателем, а когда, наконец, вместе с «Леонтиной» Коцебу[227] пришло известие о том, что луизин супруг вместе с Бовуа собственноручно лишили себя жизни, то граф заинтересовал Луизу еще больше.
Между тем, домашний врач прописал графу поменять купальни Бадена на купальни Пьемонта, и граф, который, с тех пор, как переболел в детстве оспой и лишил девственности камеристку, ни о болезни, ни о здоровье ничего толкового сказать не мог, слепо последовал совету врача.
Твоя мать поехала с ним, и в Пьемонте для нее открылось новое поле боя. Ты, конечно, знаешь про неодолимую прелесть своей матери, дорогая Моника! Но ты будешь изумлена, что ее вид... Достаточно! Весь Пьемонт, иностранцы и местные жители были бешено, без памяти в нее влюблены. Когда она появлялась на променаде и приподнимала свое легкое платье так, что показывались восхитительные икры, а иногда даже и подвязка, порой — голая коленка, а то и белоснежная нижняя рубашка, то все вокруг замирало в сладостном восторге, и никто и не думал о своей болезни...
Четыре студента даже поклялись друг перед другом жизнью, — или овладеть ею и насладиться, или умереть... и божественный промысел, казалось, благоприятствовал их гнусному намерению.
Графа фон X., закоренелого холостяка сорока девяти годов, неожиданно хватил удар, тогда-то он и вспомнил обо всех грехах своей молодости; он завещал Луизе владение Фламмерсбах, тридцать тысяч гульденов годового содержания, обвенчался с ней и испустил дух в ее объятиях, не дожидаясь, пока второй удар напомнит ему о смерти...
