«Посердится и перестанет», — думал Андрей, нисколько не раздражаясь и объясняя чрезмерную возбудимость жены предстоящей поездкой к его новому месту назначения. Однако понимал он и другое: трудно ей расставаться с родными, с Москвой, со всем тем, к чему привыкла с самого детства.
Лифт опять не работал, и к себе, на пятый этаж, Андрей буквально взлетел, перескакивая сразу через две-три ступеньки. К своему удивлению, Алю он застал в добром расположении духа, правда, возбужденную и ожиданием его, и самой атмосферой приготовления к празднеству. Она уже успела побывать в парикмахерской, сделать прическу и маникюр. Высоко взбитые светлые волосы были ей к лицу.
— Ну наконец-то! — радостно воскликнула она. — Время идет, а тебя все нет и нет. Не знала, что и думать. Переодевайся быстрее. Все уже собрались и ждут тебя.
— Я быстро, Алюш, чуть-чуть подмолодиться надо. — Он сбросил с себя шинель прямо на тахту.
Бреясь перед зеркалом и видя в нем отражение Али, он отметил, что за три года замужества она немного раздалась, обещая со временем превратиться в пышную, как Таисия Саввишна, ее мать, женщину, и это не огорчало его, а даже наоборот — будущая полнота жены почему-то приятно волновала его.
Он в самом деле быстро побрился, освежился одеколоном.
— Все. Готов. — Пряча бритву в футляр, смешно поклонился.
Одетая в очень шедший ей синий костюм, Аля посмотрела на мужа так, будто на нем было рубище.
— Почему не белую рубашку? — спросила, покраснев от обиды. — Ты нарочно?.. Чтобы отцу досадить?
— Я же сегодня лечу. А белая, сама знаешь, очень маркая.
— Все-таки едешь?
— Мне разрешили использовать праздничные дни. Надо отца повидать. — Он надел куртку.
Аля всерьез обиделась. Ястребень не стал пытаться развеять Алину обиду, знал: это может привести только к худшему. «А дома у родителей развеселится, подобреет — тогда и подъеду с извинениями», — решил он.
Всю дорогу ехали молча. Оба в плохом настроении вошли в полную гостей и оттого шумную квартиру родителей. В прихожей их встретили отец с матерью и незнакомый человек, которому Андрей был тут же представлен.
Когда их знакомили, Ястребеню показалось, будто однажды он уже видел этого человека с полуулыбкой на бледном лице, но где и когда, припомнить не мог. В памяти всплыли эта негреющая улыбка, чуть трогавшая уголки тонкогубого рта, эти серые внимательные глаза, не мигая смотревшие из-под редких рыжеватых бровей в глаза собеседнику. Новый знакомый назвал себя Иваном Маркеловичем и, когда Андрей произнес лишь свою фамилию, переспросил:
