В отличие от людей, которые когда-то добавляли одоранты в бытовой газ, нимирцы этого не делали. Вполне возможно, для их сверхвыносливых организмов он не представлял угрозы. Но появившаяся тошнота и легкое головокружение подсказали мне, что пора сваливать. По плану, придуманному Андридом, после выполнения своей части я подавал ему сигнал и отступал в уговоренное место. А точнее, на катер нимирца. Так я и хотел поступить. Но случай решил иначе.
Не знаю, как собирался поступить глава службы безопасности. Взорвать здесь все к чертовой бабушке или устроить панику и в ней по-тихому придушить советника. Если честно, меня это мало интересовало. Вот только нашлись желающие помешать нашим планам.
Я много слышал о легендарном освободительном ополчении Нимирции, а сегодня мне довелось с ним столкнуться. Кого и от кого они освобождали, похоже, не знали даже сами ополченцы. Просто периодически они устраивали нимирскому светскому обществу крупные неприятности. Возможно, мне бы и удалось втолковать в их головы, что в данной ситуации мы на одной стороне, только пятеро нимирцев, ввалившихся в подсобку, не особо располагали к задушевным разговорам. Единственным моим шансом выкарабкаться из сложившейся ситуации был пистолет. Но по объективным причинам я не рискнул им воспользоваться.
Сильно сомневаюсь, что даже в здоровом состоянии я в одиночку без оружия мог справиться хотя бы с одним нимирцем. А недавнее ранение, от которого я еще не до конца оправился, головная боль с похмелья и добавившиеся к ней первичные симптомы отравления не оставляли мне никаких шансов. Все, что я мог противопоставить ополченцам — затупившаяся ножовка. Конечно, шкуру нимирцев, несмотря на всю ее прочность, можно перепилить и обычным металлом, но они, в отличие от труб, на одном месте стоять не собирались.
Меня спасли два факта. Первый — нимирские освободители слишком долго пребывали в ступоре, причину которого я понял не сразу. Но если даже я, невзначай столкнись с представителем людской расы на Нимирконе, сильно бы удивился, что ждать от самих нимирцев? Вторым стал Андрид, вошедший в подсобку с запоздалым сообщением.
— Шевелись быстрей, у нас гости! — раздраженно произнес он, сталкиваясь взглядом с одним из ополченцев.
— Знаю, — флегматично ответил я.
Увидев перед собой главу службы безопасности «Нимирского Союза» во плоти, освободители, наконец, очнулись и перешли к активным действиям. Андрид, нужно отдать ему должное, тоже не стал стоять столбом. Он, не раздумывая, бросил мне предмет, который крутил в руках, и, оказавшись молниеносным движением за спиной у одного из освободителей, свернул ему шею. Я, положившись на рефлексы, поймал летевший в меня нож для колки льда и с разворота вогнал его в глаз стоявшего рядом ополченца. Войдя до середины, острие длинного узкого ножа уперлось во внутреннюю стенку черепа. Сила, с которой я наносил удар, заставила мою ладонь пройтись по оставшемуся снаружи лезвию. Едва отдернув руку, я почувствовал другую боль, огнем прошедшуюся по ребрам. Больше от неожиданности, я выбил из рук нападавшего кинжал. Через секунду оружие оказалось в теле противника. Нимирская сталь как в масло вошла в грудь ополченца, но не нанесла ему ощутимого урона. Об этом мне подсказала ухмылка на его лице. Медленно, не отводя от меня взгляда, нимирец вытащил из грудной клетки кинжал и бросился в бой. Подобное мне доводилось видеть исключительно в кино. И это с моим богатым опытом.
