— Я тоже не сильно люблю новый год. — Начинаю говорить я. — Точнее я не люблю снег. Однажды, когда мне было десять лет, я убежал из дома. Это было за пару недель до нового года. Я очень сильно поссорился с родителями. По мелочи, я ведь был еще ребенком. Я страшно захотел себе одну игрушку, но они сказали, что не могут мне ее купить, по крайней мере, пока. Я страшно из-за этого разозлился. Глупо, но я всегда был таким не сносным ребенком. О чем сейчас жалею.
Я взглянул в окно.
Хренова куча снега.
Она первая, кому я сам расскажу…
— Я убежал в лес, мы тогда жили в деревне. Я убежал далеко-далеко. Отыскал свой небольшой шалаш, построенный еще летом, о котором не знал никто. Он был почти полностью погребен снегом. Я вырыл вход и забрался внутрь. Там было тепло и куча газет, которыми я накрылся и заплакал. А потом я заснул.
В моем колодце появилась вода? Эта хренова куча снега начала таять?
На моих щеках проложила дорожки соленая влага. Но я продолжил:
— Проснулся я посреди ночи оттого, что все-таки замерз. Я вылез и побрел домой. Но дома никого не оказалось, более того, он был открыт, и я пошел искать маму с папой.
Я заплакал, горько и навзрыд.
— Они искали меня. В ту ночь было очень холодно, шел снег и был сильный ветер. Через какое-то время меня нашли соседи, то же принимавшие участие в моих поисках. А родителей нашли только ближе к вечеру. Они были мертвы. Позднее, я узнал, что у моего отца случился инфаркт, до этого он перенес их уже три, а моя мама просто не смогла дотащить его до дома — она замерзла.
Я замолчал, сотрясаясь рыданиями, проклиная все на свете. А потом, немного успокоившись, произнес:
— Они искали меня. Я виноват… — Я вытер слезы. — Я никому и никогда этого не рассказывал. Более того, я старался никогда об этом не вспоминать.
«Но, я плакал, и, неужели, но ведь так оно и есть, мне стало немного легче. Не так ли?»
— И каждую зиму, я хочу умереть, но меня останавливает только то, что я ничего этим не докажу, и родителей этим не верну. Они бы хотели, чтобы я жил. И твоя мама, думаю, считала бы так же на счет тебя.
Вика снова заплакала, может от понимания бессмысленности своего поступка, может, опять вспомнила ту новогоднюю ночь, а может, было и еще что-то, о чем она мне не сказала.
Боже, как же это все банально: мы делимся своими печальными историями, плачем. Говорим о том, о чем никогда и никому не говорили: может, боялись, может, не хотели. И банальнее всего то, что встретились два одиночества, под новый год, с одинаковыми судьбами и одинаковыми раскаяниями. Как в сказке. Но сказок не бывает, потому что у этой вряд ли счастливый конец.
