— Вот и всё, — наконец прервал молчание мужчина. — Вот и всё. Джинджер, я оставляю тебя на попечение Розы, а мне необходимо привести себя в порядок… побриться, остричь кудри… Говорят, с волосами состригаешь прошлое. Жизнь продолжается, не так ли?
Жизнь, несомненно, продолжалась, но голос выдавал боль и грусть Золотого кулака.
— А где же кольцо? — вдруг спохватилась девочка, не обнаружив украшения на прежнем месте.
— Этот перстень передаётся по наследству, — объяснил Золотой кулак. — Пришло время моему сыну носить его. Для удачи… А со своей фортуной я, по-видимому, распрощался.
— Роза! — крикнула Джинджер, выглянув из комнаты.
Ответа не последовало. Но девочка слышала, как служанка возиться на кухне, напевая грустную песню о далёкой Африке. Голос у Розы был низкий, глубокий, бархатный, а напев к песне такой печальный, что девочка не выдержала и как была закутанной в одеяло, сбежала вниз.
Кухня пылала жаром. Напротив очага на двух распиленных бочках разместилась деревянная столешница. В бочки предусмотрительно прикрепили рейки, на которых хранилась кухонная утварь. Роза, стоя у этого подобия стола, разминала что-то в ступке, не переставая петь душевную песню.
Когда она обернулась, чтобы взять нож, то увидела Джинджер. Девочка, прислонившись к косяку, плакала.
— Что с тобой, крошка?! — всполошилась Роза и, вытирая руки о фартук, кинулась к девочке.
— Такая песня… — всхлипнула Джинджер. Ей необходимо было выплакаться, и повод оказался подходящим.
Роза расплылась в улыбке. Её толстые губы чмокнули девочку в рыжую голову, а руки обняли крепко-крепко, так, что Джинджер утонула в необъятных телесах старой служанки.
— Мне бы одеться, — послышалось из объятий.
— Крошка моя! — всплеснула руками Роза и вывела девочку из кухни. — Твоя одежда была до того срамной, что я её выбросила.
— Как это — срамной?
— Неприличной. Ты, наверное, из очень бедной семьи, раз штанишки, которые были на тебе, ели прикрывали попку! Бедняжечка моя! Ну ничего, я утром постаралась, перешила тебе платьишко из своего. Посиди здесь, я быстро…
Роза проворно умчалась из комнаты. Джинджер присела на краешек дивана, оббитого бордовым бархатом, и осмотрелась.
Нижняя комната была менее уютной, чем та, в которой девочка провела ночь. Но и здесь всё говорило о достатке хозяина.
Взять хотя бы стулья с высокими гнутыми спинками и королевским вензелем или стол из чёрного дерева на витых ножках. Мебель была дорогой и наверняка с разграбленных кораблей.
