— Изабелла, — выдохнул он.
Наконец, Лерка совладала с собственным телом и подняла глаза на женщину, чтобы рассмотреть из-за кого с ней приключился такой неприятный конфуз.
Она узнала её тотчас, даже со спины, даже в роскошном сиреневом платье, модном в далёком XVII веке.
— Линда! — вскрикнула Лерка и попятилась к двери.
Женщина оглянулась и уставилась на девочку сапфировыми очами. Золотой кулак продолжал, как ни в чём не бывало, суетиться возле неё.
— Пойдём за стол, — говорил он, то лобызая ей ручку, то целуя в шейку, — выпьем за нашего сына!
Воспользовавшись тем, что женщина снова отвлеклась на пирата, Лерка, споткнувшись о порог, перекувыркнулась за дверь и с грохотом захлопнула её ногой.
Тут же вскочив, невзирая на многочисленные ушибы, она ещё быстрее, чем прежде, помчалась в отель.
Перемахнув через низкий кованый забор, Лерка взбежала на крыльцо и рванула на себя входную дверь. Та не поддалась. А обнаружив, что оставила ноутбук в кафе девочка вовсе, плюхнувшись на порог, совершенно по-детски разревелась. В конце концов, несмотря на мятежный дух свободы, что неожиданным образом взыграл в её душе и жажду приключений, она оставалась всего лишь семилетним ребёнком.
Утирая слёзы, девочка нахмурила брови, встала и решительно шагнула в сад.
— Тё-ётя-я! — крикнула она, увидев, что окно в их номере горит и тени, словно марионетки, управляемые невидимым кукловодом, суетливо движутся туда-сюда. — Тётя!
Окна соседей вспыхнули, шумно распахнулись и заспанные люди высунулись, чтобы разобраться, кто и зачем поднял шум среди ночи.
— Извините, — смутилась Лерка. — Мне бы тётю.
— Детка! — завопил пронзительный голос со второго этажа, и все постояльцы разом повернули головы к тому окну, из которого Нина Ефимовна, утирая слёзы, тянула руки к девочке.
Неучтиво её подвинув, из того же окна выглянул угрюмый мужчина в форме полицейского.
Нина Ефимовна, вернувшись из кафе и не найдя Лерку в номере, переполошила весь отель. Она ходила по номерам постояльцев и чуть ли не обыскивала их комнаты в поиске своей внучки.
Адиба сочувственно разводила руками, всё более убеждаясь, что дети — это сущее наказание.
Затем Нина Ефимовна помчалась к сэру Генри, но обнаружив его в обществе прекрасной девы, расстроилась ещё больше. Мужчине еле удалось вымолить прощение за те помыслы и действия, в которых он не был повинен.
Нина Ефимовна ринулась в отделение полиции, но городок был так мал и так спокоен, что правонарушений здесь не случалось, а полиция была лишь для острастки.
