Линда недоумённо и долго смотрела на Лерку загадочными синими глазами, а затем, поднеся руки к груди, театрально расхохоталась.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала Лерка и направилась к окну. — Меня ждут.
— Ну уж нет! — воскликнула Линда, мгновенно перестав смеяться. Она преградила девочке дорогу и цепко схватила её за руки.
— Пустите! — крикнула Лерка.
Пытаясь вырваться, она укусила девушку за локоть и та, на секунду ослабив хватку, влепила ей звонкую пощёчину.
Лерка схватилась за лицо, чувствуя, как кровь тёплой струёй хлынула из носа, а зуб, который девочка давно расшатывала то языком, то пальцами, с лёгкостью вылетел и затерялся где-то на полу.
Но Линда, разумеется, не обратила внимания на подобную мелочь. Она, снова вцепившись в девочку, потащила её, словно бесчувственный мешок с картофелем, из комнаты по коридору.
Открыв какую-то маленькую дверцу, она впихнула туда Лерку и задвинула засов.
— Это пойдёт тебе на пользу! — гневно сказала Линда, потирая укушенное место. Девочка болезненно прихватила её локоть зубами, и теперь рана саднила и наливалась бурым цветом.
Притихшая Лерка, размазывая кровь и слёзы по лицу, услышала, как шаги её врагини быстро удаляются.
Через какое-то время Линда вновь появилась в коридоре. Лерка расслышала цоканье каблуков и разговор с невидимым собеседником, которого Линда заверила, что всё идёт по плану.
Сэр Генри, как и полагается рыцарю, проводил свою даму до отеля и, облобызав на прощание её пальчики, оставил на лавке мечтательно смотреть в звёздное небо. Звёзды в эту ночь были крупными, яркими и, пожалуй, Нина Ефимовна вступила с ними в сговор, потому что они на все её подмигивания отвечали не менее частыми подмаргиваниями.
Сэр Генри через полчаса неспешной ходьбы уже открывал дверь дома, арендованного им на время бессрочного отпуска. Уезжая в эти края, он и предположить не мог, что поездка подарит ему столько приятных минут и относиться они будут не только к исследованию, проводимому в подводном городе.
В общем, он тоже, подобно Нине Ефимовне, чувствовал, как его душа, о которой он подозревал только в дни былой юности, словно актриса пантомимы, то грустит над своими грёзами, то заходится в немом хохоте от счастья. Внешне сэр Генри оставался тем же невозмутимым мужчиной, каким его узнала и уже, в силу своей порывистой страстной натуры, успела полюбить Нина Ефимовна. Лерка его тоже полюбила, потому что в сэра Генри нельзя было не влюбиться.
