— Ну и дура же ты Лена, матери ведь вообще волноваться нельзя, а ты взяла и вывалила на нее такое. Если она сейчас умрет, то в этом ты будешь виновата.
— Чего это она умрет? — недоуменно спросила Лена, сморкаясь в салфетку, — у нее наверное просто давление подскочило.
— Какое давление? У нее же рак! Ты как маленькая, ей богу.
Лена молча смотрела на Люду и не могла понять, что она только что сказала. Потом все же спросила:
— Какой рак? Ты что вообще больная?
— Это ты Лена больная, раз не знаешь, что мать не сегодня-завтра умрет. Она тебе не сказала… семья еще называется. Вы все на нее плюнули, только собою заняты, и только о себе и думаете. А она ведь все время, сколько ее знаю, только о вас и говорила, только о вас и переживала. Все только для вас делала, и жизнь свою вам отдала. А вы твари неблагодарные.
Приехала скорая помощь и хозяйку привели в себя. Сказали, что нужно срочно ехать в больницу, и скорее всего, домой она уже не вернется. Я не понимал, почему мне нельзя с ней, но Ольга Сергеевна сказала, что что-нибудь придумает, и мы с ней еще увидимся. Было решено, что пока Лена заберет меня к себе, а там видно будет.
— Лена, забери Масино одеяльце, он без него жить не может, оно возле батареи лежит, — просила Ольга Сергеевна, когда ее выносили из квартиры.
Лена кивнула головой, но потом, когда хозяйку уже увезли, она посмотрела на одеяльце, и сказала, что этой рвани не место в ее доме. Мне было уже все равно, сейчас это не имело никакого значения. С той минуты я начал ждать, когда же снова увижу ее.
Все в том доме было для меня чужое, искусственное, словно вылепленное из пластилина. Здесь было много всего, здесь наверное было вообще все, о чем человек только может мечтать, но там не было любви. Я и забыл, что в этом доме все иначе. Лена рассказывала Гере и Веронике, что у Ольги Сергеевны саркома, опухоль в позвоночнике. Это какой-то агрессивный вид рака, и потому он очень быстро прогрессирует. Опухоль уже дала метастазы в легкие и сердце, и она может умереть в любой момент. Ей предлагали операцию, попробовать удалить опухоль хотя бы частично, а далее химиотерапия, но хозяйка отказалась, сказала, что все равно умрет, так пусть это хотя бы не будет так мучительно. Ей семьдесят три года, и жизнь свою она прожила, к тому же она не хочет быть обузой. Не сказала она об этом, потому что в тот момент, когда она сама узнала о болезни Лена была в командировке, а Гера делал квартальный отчет, и ему было не до нее. Саша традиционно не брал трубку.
