И откуда он все знает? Подумала тогда хозяйка, наверное действительно хороший врач. Надо бы его послушаться.
— И как мне это сделать? Как отпустить? Помогите мне, подскажите, потому что сама я не знаю как.
— Когда вы в последний раз были на его могиле?
— На похоронах. Остальным сын занимался, ездил памятник ставил, и убирал могилу. Я не была. Мне нужно было быть с Надей, ей помогать всеми силами пережить все. О себе я не думала.
— Теперь вам нужно позаботиться о себе, чтобы дальше иметь возможность заботиться о Наде. Договорились?
— Да.
— Странно было возвращаться в Череповец, мы мало там прожили, года три наверное, не больше, хотя планировали там и осесть, даже квартиру свою собственную купили. Но за это время все перевернулось с ног на голову. Саша памятник красивый отцу поставил, гранитный, с высеченным портретом. Могилка была чистая, видимо Саша договорился, чтобы за ней ухаживали. Интересно, что там сейчас? Наверное бурьян выше человеческого роста, никто ведь больше не оплачивает эти услуги. И вот стояла я возле Ваниной могилки, и снова не могла поверить, что там он лежит. Но мне врач сказал, что я не должна убегать и прятаться за неверием, сказал, что нужно захотеть принять и отпустить. Нужно написать Ване прощальное письмо, зачитать его возле могилы, а потом сжечь. Я сделала все как он велел, и ты знаешь, Мася, фокус удался, подействовало. Я то письмо до сих пор наизусть помню.
«Ванечка, золотой мой, любимый, единственный, жизнь моя.
У меня почти не осталось несказанных слов, потому что мы всегда с тобой говорили. Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, ты озарил мою жизнь, подарил мне детей. Ты подарил мне столько счастья и любви, сколько не каждая женщина получает. В моей памяти остались только самые счастливые моменты, я вспоминаю их с придыханием. Мы не выставляли наши лучшие мгновения напоказ, и оттого они стали очень личными, только нашими с тобой.
Родной мой, я благодарна за каждую минуту прожитую с тобой, и все они навсегда остались в моем сердце. Но сейчас я тебя отпускаю. Я обещаю тебе, что научусь жить сама. Научусь сама растить наших уже взрослых детей. И о себе заботиться тоже научусь. Несмотря на то, что моя жизнь продолжается, началась она с тобой, и я не могу представить для себя лучшего начала. Я ни на минуту не перестаю любить тебя, и буду любить до последнего вздоха.
Прощай
Твоя Оля»
Спустя месяц Надю выписали, и она вернулась домой. Ольга Сергеевна заметила большие перемены в дочери, она как будто стала прежней. Больше всего хозяйку радовало, что Надя искренне улыбалась, раньше она делала это искусственно, чтобы матери было спокойнее, и от этого Ольге Сергеевне становилось еще тяжелее. Но сейчас ее улыбка была искренней, и это был наивысший показатель того, что Наде действительно стало лучше.
