Общага у нас в двухэтажном особняке. Верхний этаж жилой, нижний полуподвальный. Там подсобки и физзал, потолок сводчатый, что тут было до революции, я не знаю, историей не интересуюсь. Жилой этаж состоит из больших и малых комнат. В больших комнатах живут сельские смирные ученики, в малых живут буйные беспризорные. В нашей комнате семь человек: Большой, Зухра, Черный, Белка и я, еще двоих уже не помню, серенькие как мышки. Иногда, когда очень скучно, а воспитатели где-то на стороне, и мы предоставлены себе, пытаемся уговорить Большого на «Пупу». Забиваемся в одну комнату человек 20—25 и хором начинаем: «Пупа, пупа, пупа…», спустя время стекла в окнах начинают подрагивать и позвякивать в такт «Пупе». В какой-то одному ему понятный момент, Большой врывается пронзительным, высоким голосом:
— Сартал, Мартал, Картал!
А мы, не прерываясь, долбим и долбим свое: «Пупа, Пупа, Пупа…», а Большой на самой высокой ноте звонко и пронзительно:
— А Синевара!… А Синепупа!…
А мы свое: «Пупа, пупа, пупа».
И Большой заканчивает:
— Как бы этим пупачам… сосать по всем ночам!
Если это вечер, то мгновенно разбегаемся по койкам, но бывает, что и не успеваем. Врывается разъяренный воспитатель, но видит… абсолютно невинные морды и не к кому придраться! Вечер удался!
Каждый вечер прогулка строем по городу с песней. Идем чеканя шаг. После прогулки стоим во дворе в каре и поем гимн СССР. Ежедневный ритуал: прогулка с песней, гимн, перекличка, оправиться, отбой — армейская муштра! Надоело! Сотня глоток, хотя и пятнадцатилетних — это довольно-таки зычно получается. И вот однажды вечером, отбивая шаг по булыжной мостовой Московской улицы города Дубовки, хор мальчишек в полную силу своих легких грянул:
— Кони глупые, бьют залупами, разобьем по-сталински врага!…
— Отставить песню! Левое плечо вперед, марш, прямо!…
Больше нас в город с песней не выводили. Каре, гимн, перекличка и баи-баи! Но вот в один из вечеров сотня глоток рванула: «Союз нерушимый, голодных и вшивых сплотила на веки Великая Русь…», а дальше с великим упоением на мелодию гимна поем азбуку — А, Б, В, Г, Д, Е… Таким образом, мы избавились и от гимна и от строевой песни. Теперь проверка идет на местах по постелям, лафа! Но скоро стало скучно и захотелось пройти по городу с песней. Просим военрука на вечернюю прогулку, но увы… Так до самого выпуска нам и не пришлось пройти строем по городу.
Впервые с лесозащитной техникой я познакомился летом 1949-го года на практике. Нас из ремеслухи направили на Дубовскую Лесозащитную Станцию. Вот тут я впервые увидел трактора на резиновом ходу, с запуском двигателя от стартера. Красные «американцы» стояли в торжественном ряду, а сзади этого торжественного ряда «интернационалов» стояли наши «СТЗ/ХТЗ», «СТЗ-НАТИ», «ЧТЗ-Сталинец». Какие они казались убогие против «интернационалов». Нас распределили. Попал помощником к тете Тони, крепкой, широкой, румяной девице на «интернационале»:
