Дима говорил со мной как с маленькой, пусть это и глупо, но это всегда меня успокаивало, так со мной разговаривал и Гога, когда я сильно переживала. От Диминых слов я вдруг успокоилась, и мне захотелось прижаться к его обнаженному телу, но он был в одежде.
— Нет, я не хочу ни вина, ни фруктов, вообще хочу, но потом. А сейчас я хочу, чтобы ты поцеловал меня, а потом раздел.
— А потом что? — с улыбкой спросил Дима, целуя меня в щеку, и приближаясь к губам.
— Я уверена, что ты разберешься, что потом делать.
— Сколько времени? Я не могу жить без часов.
Дима встал с кровати и достал из ящика стола небольшие часы в силиконовой оболочке.
— Все для тебя мой вишневый жучок. Время половина четвертого.
Дима разлил по стаканам оставшееся вино и вернулся в постель. Мы впервые спали вместе, без оглядки на то, что сейчас кто-нибудь войдет и помешает нам.
— Дима?
— Умм?
— Мне никогда в жизни еще не было так хорошо и спокойно.
— Это означает, что надо мной не будет смеяться вся тюрьма? — с улыбкой спросил он.
— Я не это имею ввиду, но и секс мне очень понравился, все четыре захода, так что вся тюрьма может официально начинать тебе завидовать.
Я прижалась щекой к его мохнатой груди и заснула.
Мне действительно никогда в жизни не было так хорошо и спокойно, как рядом с Димой. Мне казалось, что я утопаю я счастье, и весь мир вокруг растворялся, когда меня касалась большая Димина ладонь. Теперь Дима и был для меня всем миром, и другого мира мне было не нужно.
Я никогда не думала, что существует мужчина, который мог бы заменить мне Гогу. Нет, это не то слово, никто и никогда не смог бы заменить мне Гогу. Все мужчины рядом с ним терялись. Все они были молоды, веселы и хотели жить. Хотели пить жизнь как шампанское из бутылки, ведь пока ты молод вся жизнь это праздник, по поводу которого заветная бутылка шампанского и открывается. Все они хотели веселиться и делить со мной это веселье, но никто не хотел заботиться обо мне, взять на себя за меня ответственность, хотя у меня никогда не возникало мысли о том, что такое вообще возможно. Для этого есть отец, и он у меня был, и был самым лучшим из отцов. Но ведь отец в жизни бывает только один, а что же делать когда его не станет? Я поняла, что мужчина, мой мужчина, должен быть опорой, а не только разбавлять весельем мою жизнь. Должен делить со мной и страхи и горести, а не только радости. А страхов во мне было столько, что и не перечислить. Дима был моей опорой. Он был тем, кто и в радости и в горести, и тем, кто не боялся моих страхов и неприспособленности к жизни. Он был тем, кому все это было нужно. Он был не просто моим Медведем, как Гога, он был еще и моим мужчиной, с которым меня связывают и интимные отношения.
