Однажды привели одну из тех устрашающих и жутких на вид бабищ снизу. Там были свои группировки, и между собой у них велись вечные разборки и войны за первенство. У бабищи была моя любимая травма — в живот, правда не ножевая, а колотая. Само собой эта бабища меня не любила, и по ее мнению наверх я попала совершенно незаслуженно, внизу, мол, шестерок не хватает, а я меня сюда посадили — бумажки перебирать и пластыри клеить. Когда ее привели мы с Глебом сидели в кабинете и болтали ни о чем, болтал как всегда по большей части Глеб.
— Посмотришь что там? — спросил он меня, когда бабищу с окровавленным животом провели в стационар.
Я молча встала и пошла, Глеб был ленив, и если была возможность скинуть на кого-то другого свою работу, то он всегда это делал. Но он очень хорошо ко мне относился, и поэтому я прощала ему лень, не так уж и много работы тут было. Я задрала рубаху и осмотрела рану, мне нужно было определить насколько она глубокая.
— Чем тебя проткнули? — спросила я бабищу.
Та посмотрела на меня злобно, и промолчала. Я была врачам, а значит частью администрации, а значит ее врагом. Не имело значения, что я была такая же заключенная как она. Внизу хоть и велись войны за первенство, но заключенные друг друга не сдавали.
— Мне совершенно все равно что там произошло, и кто виновен в дырке в твоем животе. Мне лишь нужно знать насколько глубокая рана, и только колотая, или еще и резаная. От этого может зависеть твоя жизнь.
По поводу жизни я конечно наврала, иногда чужое невежество в медицине очень помогает врачу. Мне сейчас тоже помогло.
— Заточкой из зубной щетки.
— Край был тоже острым, как лезвие ножа, или только острый колющий конец?
— Да, только острый конец.
Был бы с заостренным лезвием, она бы уже умерла, так как удар пришелся близко к брюшной аорте, но крупный сосуд был поврежден, так как кровотечение было сильным.
— Сама справишься? — услышала я крик Глеба из кабинета, он не удосужился даже встать со стула.
— Да.
Глеб был специалистом во всех областях, но он не был анестезиологом, и если операция была плановая, то анестезиолога вызывали из вне. Все остальные операции проводились с местной или эпидуральной анестезией.
— Нужно отвести ее в операционную, — сказала я охранникам.
Бабища посмотрела на меня слегка испуганно, но потом пробасила что-то о том, что если я ее убью, то мне точно несдобровать, и ее подельницы со мной разберутся.
— Я врач, а не убийца, врачи спасают людей, а не убивают. К тому же я верующая, — я достала из-под рубахи крестик и поцеловала его, — так что мне твои угрозы не страшны, бога я боюсь больше.
