— Глеб, скажи мне, что не так с нашим миром? Что нужно из него убрать, чтобы он стал хотя бы приемлемым?
— Мы в нем не такие Рита. Людей надо убрать. Наш мир прекрасен, а мы его портим, и все что в нем есть хорошего сводим на нет.
Ира сидела на диване возле открытого окна, когда я вошла в камеру. Она читала книгу. Я села на диван и прижалась к ней плечом.
— Что у тебя стряслось, малой? — спросила она.
— Ничего, все нормально.
— Если не хочешь говорить, то так и скажи, но не надо меня обманывать.
— Все правда нормально, я просто кое-что узнала, — я не удержалась, и поцеловала Иру в щеку.
— Дошла до моей карты?
— Да. Глеб мне рассказал.
— 16 июля ей исполнится двенадцать лет. Я часто думаю о том, как она сейчас выглядит. Мне кажется, что она похожа на тебя, — Ира повернула ко мне голову, и провела рукой по моим волосам, — у нее такие же черные, слегка вьющиеся волосы и зеленые глаза. Конечно все это с возрастом меняется, но я запомнила ее такой, такой она навсегда со мной и останется.
Я не сдержалась и расплакалась.
— Ира, зачем ты ее родила? Ты же знала что так будет.
— Да, знала. И так же знала, что остаток жизни проведу в этой тюрьме, и мне хотелось испытать на себе материнство, хотя бы на несколько минут. Прекращай плакать, а то и я сейчас заплачу.
Тогда я поняла, что меня тянуло к Ире. Она не была мне подругой, и порой меня пугали ее захватнические мысли, но в ней было то материнское, чего не было в моей собственной маме, и иногда Ира проявляла этот инстинкт на мне.
Жизнь постепенно начала входить в накатанную колею. Когда вторая волна прививок, уже от туберкулеза прошла, на мою кушетку попала Люда, та тетка, что напала на меня в столовой, но со мной конечно же был Витя, и ей оставалось только шипеть пустые угрозы. Появились и другие недоброжелатели, многие посчитали нечестным то, что не успела я попасть в тюрьму, как меня тут же перевели наверх. Их не интересовало то, что я выполняла достаточно ответственную и в определенном смысле сложную работу, так как случись что с моими пациентами началось бы разбирательство. Независимо от моего отношения к своим подопечным я должна была оказать им первоклассную помощь, а так как в моем досье были указаны все мои медицинские навыки, я не могла перевести стрелки на Глеба, и сказать что я в общем-то не врач, и не все умею.
Глеб здесь был практически незаменимым специалистом, так как был универсальным врачом по всем направлениям и хирургом в одном флаконе, короче и чтец, и жнец, и на дуде игрец. Глеб умел все. Здесь редко разворачивалась операционная, но операции случались. Как ни крути, та охрана, что отработала здесь почти полный срок, была более расслаблена, и между заключенными случались драки с тяжелыми травмами.
