— Это не он, — шепнул Марко. Напрягся, едва ли не шерсть дыбом. Оскалился.
— Спокойно, центурион, — это Рой. — Или ты тоже захотел? Посмотрел? Понял? И хватит.
Марко резко поднялся на ноги.
— Пина, я сейчас, ладно?
— Что?
Я вцепилась в него. Куда он собрался?
— Пина, посиди тут, ладно? — и обернулся к Рою. — Посмотри за ней. Если что, подержи ее.
Рой выругался сквозь зубы. Но схватил меня поперек талии и быстро притянул к себе.
— Тихо. Вера, хоть ты сиди тихо.
А Марко просто взял, и перемахнул через ограждения, прыгая вниз, на песок арены.
— Нет! — запоздало дернулась я.
Трибуны загудели.
— Не смотри, — сказал Рой на ухо.
Как я могу не смотреть, когда там Марко? Страшно, что сводит живот, но не смотреть — не могу.
Марко идет по песку.
— Стоять! — говорит он. — Вы оба!
Даже не орет, говорит, но так, что перекрывает рев толпы.
И толпа замолкает, слушает. Что-то назревает.
Бритоголовый останавливается, смотрит на Марко с интересом. Пока он не станет вмешиваться, это не его дело. А вот штабной волчонок недоволен.
— Ты кто такой? — с вызовом орет он.
Марко подходит ближе.
— Ты не узнаешь меня, Франческу? — в его голосе неподдельное удивление. — Мы три года служим вместе, ели из одного котла! Центурион Марко Лусьяни, пятая центурия седьмой когорты третьего легиона. Не узнаешь?
— Твою мать!
Волчонок плюют под ноги.
— Кто дал тебе разрешение участвовать в играх?
— Мой командир? — волчонок пожимает плечами.
— Кто? Имя?
— Ты не знаешь имя моего командира? — удивляется волчонок, но уже понимает, что его поймали.
— Я хочу услышать от тебя! А еще хочу понять, как вышло, что после трех лет службы ты неправильно держишь спату?
Я понимаю, куда Марко клонит. Он хочет, чтобы все увидели и поняли. Вокруг столько людей, все свидетели, уже не скрыть. Он мастерски играет на публику — каждое его слово отчетливо слышно, каждое движение приковывает взгляд.
Он достает меч из ножен, восьмеркой прокручивает его в ладони, перебрасывает из одной руки в другую и обратно, делает выпад, его движения непринужденны и легки.
На его фоне волчонок, неуклюже сжимающий рукоять меча в кулаке, выглядит глупо.
— Я же сам учил тебя, Франческу! Ты все забыл?
Роптание на трибунах, они тоже все понимают, нельзя не понять.
— Ты будешь драться? Или трепаться вышел? — язвительно спрашивает бритоголовый. — Нельзя уйти с арены всухую, боги будут недовольны!
— Боги? — удивляется Марко. — Или те, кто стоит выше них? Я знаю закон, и я буду драться с тобой. Как старший по званию. А этот щенок пусть ждет.
