. Он повторял новое имя снова и снова — сначала вслух, потом мысленно, в такт каждому шагу, пока оно не перестало заставлять подолгу задумываться, казаться чужим, и он не стал просто Эриком. Мальчиком с юга; мальчиком, который исчезнет через неделю или месяц и растворится в новом имени, новой истории. Мать подстрижет, покрасит или обреет его налысо. Так они и жили, путешествуя с место на место. Учились, чему могли, а затем шли дальше, старательно заметая следы. Мир был небезопасен для гришей, и особенно — для них двоих.
Ему исполнилось всего тринадцать, но у мальчика уже была сотня имен — по одному на каждый поселок, лагерь и город — Иосиф, Антон, Стас, Кирилл. Он свободно говорил на шуханском и керчийском, но вот его фьерданский еще требовал доработки. Так далеко на севере сообщества гришей хорошо друг друга знали, так что он будет Аркадием, а северяне будут звать его Эриком.
— Вон он, — сказала его мать.
Лагерь гнездился в небольшой долине между двумя высокими горами — просто кучка низеньких, покрытых торфом хижин с дымящимися трубами. Все они кучились вокруг длинного и узкого шалаша из толстой древесины.
— Мы могли бы перезимовать с ними, — сказала она.
Мальчик недоуменно уставился на мать, не сомневаясь, что ослышался.
— Как долго? — наконец спросил он.
— До оттепели. Улле могущественный шквальный и сражался с новыми фьерданскими охотниками на ведьм. Нам бы не помешало почерпнуть от него все, чему он может научить.
«До оттепели». Это где-то три, может, четыре месяца. В одном месте. Эрик посмотрел вниз на маленький лагерь. Здесь зимы суровые, ночи долгие и ужасно холодные, а деревня отказников, которую они обошли по пути сюда, находилась опасно близко. Но он знал ход мышления своей матери. Когда начнутся снегопады, никто не рискнет заходить так глубоко в горы, даже ради охоты. В лагере будет безопасно.
Эрику было все равно. Он бы жил и рядом с оврагом для мусора, если бы это подразумевало крышу над головой, теплую пищу и пробуждение в одной и той же комнате каждое утро, без страха и попыток вспомнить, где он.
— Ладно.
— Ладно? — мать фыркнула. — Я заметила, как просияло твое лицо. Только помни, чем дольше мы задерживаемся в одном месте, тем осторожнее ты должен себя вести. — Он кивнул, и она вновь взглянула на лагерь. — Гляди, сам улле вышел нас поприветствовать.
К ним навстречу вышла группа мужчин.
— Кто они? — спросил Эрик, следуя за матерью вниз по тропинке.
— Они зовут себя старейшинами, — она посмеялась. — Кучка стариков, которые вечно поглаживают бороды и хвалят друг друга за свою мудрость.
