— Здравствуй, слон, — сказала она и, перегнувшись в седле, взялась распутывать ремни, которыми он был привязан к задку повозки. — Улыбнись и не вешай хобот, — она и сама улыбнулась, подавая пример. — Теперь все твои печали остались в прошлом.
— Меня освобождают? — не поверил Свами.
— Не совсем. Ты остаешься с нами. Отец тебе сам это разъяснит, — девочка глянула на шада.
Тот, закончив разговор со старшиной колонны, бросил команду «Соз!», потом развернулся к дочери и Свами и крикнул:
— Колдун, ты ездишь на верхах?
Свами Шарма, который никогда не садился на лошадь, в ответ мотнул головой.
— Придется начать!
Девочка покончила с узлами и подвинулась в седле.
— Прыгай.
Лошадь под ней была рослая, как и она сама — в холке не меньше дхануса — вороной масти, нервная — косила на Свами глазом и сопела.
— Ну же, — поторопила девочка.
А шад прикрикнул:
— У нас мало времени!
Свами ничего не оставалось, как подчиниться. Он вдел одну ногу в стремя, другой оттолкнулся от земли и запрыгнул в седло позади наездницы.
— Держись, — повелела та и огрела плеткой лошадь.
Вороная взяла с места галопом.
Свами впервые смотрел на мир с высоты коня. Пешие воины и пленники глядели на него снизу вверх и выглядели меньше, чем были на самом деле. «Вот почему у всадников всегда такой надменный и гордый вид, — подумалось Свами. — Легко привыкнуть к такому, когда на тебя взирают, задрав голову».
— Почему ты сразу не дал знать, кто ты на самом деле? — высказал шад порицание, когда вороная девочки поравнялись с его лошадью.
Голос у него был строгий, лицо суровое. Но Свами сообразил, что суровость — это маска. «Не важно, как звучит его голос, и какое у него лицо. Главное, какие у него глаза, — сказал себе Свами. — „Три корзины“ учат: все, что таится в голове, выдают глаза. У этого они умные. А с умным человеком, как утверждают знающие люди, можно сладить».
— Я бы рассказал, если б только знал, что вас интересует.
Шад хмыкнул.
— Меня интересует все. И в первую очередь люди высокого положения. Ты должен был назвать свое звание, чтобы я мог оказать тебе должное обхождение. Как мне было разгадать, кто ты есть, видя эдакого оборванца?
Свами счел нужным напомнить:
— Я сразу признался, что я монах.
— «Монах»? Что это такое?
— Капа, — разъяснила девочка.
— Я тебе кое-что расскажу, парень, — заявил шад, меняя тон, — а ты послушай. Когда человек затевает большое дело, то первое о чем ему следует позаботиться, так это о том, чтобы завести союзников. Причем искренних. А когда возможен искренний союз? — спросил шад и сам ответил. — Только тогда, когда совпадают интересы. Мой интерес закрепиться на этих землях. А чего желаешь ты?
