— Я знаю, как ты трудишься, — Тит Красс старательно выводил бронзовым стилем письмена на воске. — Без устали втыкаешь в дырки дешевым шлюхам.
— С чего вы взяли?
— А с того, что на приличных у тебя не хватает денег.
Марк усмехнулся.
— Вы правы.
«Когда он, наконец, посмотрит на меня?»
— Но только в том, что касается моего кошелька. Во всем остальном, должен заметить, вы ошибаетесь. В настоящее время я занят сбором сведений о предпочтениях и слабостях отобранных вами претенденток. В атаку следует идти во всеоружии, — подпустил Марк немного риторики, — и разить в самое уязвимое место. Так меня учили.
Теперь усмехнулся отец.
— Самое уязвимое место девицы — это уши. Вложи в них побольше добротной лести, и она твоя. Только делать это надо умеючи.
Марк не растерялся.
— Вот я и учусь.
— Со шлюхами?
— Почему бы и нет?
— Балбес, — Тит Красс оставил на воске размашистый росчерк. — Вкладывать надо не в щелки между ног, а в другие отверстия, и не похотливый член, а комплименты, о чем я тебе и твержу. Но этому в дешевых притонах не обучишься, для этого надо общаться с куртизанками. Однако у тебя, как я уже отметил, маловато денег. Вот незадача!
— Так дайте мне их.
Тит Красс накрыл законченное письмо деревянной крышкой.
— Эту фразу я слышу с тех пор, как мой сын выучился внятной речи, — он поднялся и направился к очагу. — Сколько?
Марк глубоко вздохнул.
— Сто сорок орлов6.
В ответ Тит Красс присвистнул.
— Ты что, решил купить целиком салон «Орхидея»? Но туда даже я не захаживаю — дороговато, знаешь ли.
— Хорошо, — согласился Марк, — дайте сколько можете. Думаю, для первого раза хватит и семидесяти.
Тит Красс с расплавленным свинцом вернулся к столу.
— Раньше я был сговорчивей, это верно. Твоя мать баловала тебя, а я ей не перечил. Но теперь ее нет, а ты достиг совершеннолетия. Я выполнил свой долг, Марк Красс.
Марку захотелось высказать отцу все, что он о нем думает, но вместо этого он поднялся со скамьи, приблизился к столу и, как благонравный сын, изъявил желание помочь родителю.
— Я знаю, — Марк схватил со стола пеньковый шнурок и перетянул им церу, — вы всегда были для меня прекрасным отцом. И мне не следует злоупотреблять вашим чувством долга…
Марк ловко затянул узел фриволите, вывел два конца на торец доски, и отец полил на них свинцом.
— Попробуй, но, в любом случае, — предупредил Тит Красс, накладывая оттиск, — не получится.
— Но, отец, — Марк стиснул зубы и сделался пунцовым. — Это в последний раз, клянусь.
