Первое чучело Марк поразил кончиком меча — в грудь, а второе — острием в спину. Он повторил прием несколько раз, и каждый раз выходило лучше.
Незадача вышла, когда на чучела надели доспехи. Чтобы наверняка поражать цель, приходилось бить сильнее, и на замах уходило время. Пока он разил цель справа, и затем переводил удар влево, лошадь успевала пронести его мимо цели. В настоящем бою это означало бы то, что оставленный позади противник ударит в спину: ткнет пикой под ребро или мечом подрежет сухожилия лошади.
Со второй попытки, рискуя задеть Милашку, Марк сразу после первого удара вывернул меч на замах второго, но цель опять осталась позади. В третий раз Марк изогнулся всем туловищем, старясь дотянуться до отстающей цели, но этим самым добился только того, что вывалился из седла.
Рухнув на землю, он больно ушиб бок и растянул плечо. Милашка, ускакав вперед, долго не хотела возвращаться. А когда она все-таки вернулась, у нее был такой виноватый вид, что Марк искренне растрогался.
— Ты скачешь быстрее, чем мне удается разить, — пожаловался Марк, поднимаясь со стоном на ноги, — Но не переживай, красавица, твой лошадиный бог еще покажет.
Из-за полученной травмы занятия с мечом пришлось оставить. Но зато они вдоволь напрыгались, как он и обещал Милашке. Они сумели взять барьер высотою в четыре локтя и перемахнуть через ров шириной в четыре паса5. Марк, в целом, остался доволен и собой и своей любимицей.
После ипподрома Марк посетил гимнатриум. Там он оставил без внимания снаряды (опять же по причине травм), но до устали покувыркался. По мнению Марка умение падать и группироваться являлось необходимым навыком бойца, желающего одерживать победы.
После упражнений он час отмокал в нестерпимо горячей терме. Потом долго и тщательно мылся, и в конце дюжий костоправ, как следует помял ему бока.
Так что, явившись к отцу, Марк предстал перед ним свежий, как огурчик.
— Чем попробуешь удивить на этот раз? — задал свой обычный вопрос старший Красс. Он сидел, склонившись над столом, и был занят составлением писем. Тит Красс всегда обходился без секретаря.
На столе перед отцом лежало четыре готовых церы, накрытых крышками и скрепленных свинцовыми печатями. Сейчас он трудился над пятым письмом.
— Как дела на любовном фронте? Есть какие-нибудь подвижки?
Марк приблизился к столу и опустился на скамью напротив.
— Задача, которую вы мне задали, отец, не из простых, — пожаловался он. — Ее не решить с наскока. Тут требуется подготовка. Я тружусь, отец.
