Когда команда поступила, засуетившегося провожать Канцева уговорили остаться. Попрощались с ним в прихожей.
Олежка двинул в другую сторону сразу от подъезда. С остальными Рылов расстался у машины Георгия, на соседней улице.
Пока шли к машине, он спросил, чего ждать.
— Мне сказали, осталось пару месяцев, — ответил Кузьмич.
— Не может быть. Фёдор надеется, что у него есть ещё год, — удивился Александр Владимирович.
— Нет у него года. Метастазы в мозге.
— А химия, которую он ждёт?
— Не будут его лечить. Набрехали, не придумав ничего лучшего.
— Дочери знают?
— Знают. Марина к нему не ходит. Говорит, что всё равно в дом не пустит. Алёна приезжала. Решила вопрос с наследством. Прибрала, как могла, бардак, который развёл Фёдор Викторович, и уехала. Оставила нам запасной ключ от квартиры.
Прощаясь, мужчины пообещали скоро встретиться, не ожидая, что их скоро наступит уже через три недели.
Проводив уставшую и всплакнувшую Наталью Викторовну до такси, Канцев из своей квартиры больше не выходил.
Дней через десять он позвонил Олегу, в конце рабочего дня, и, плохо выговаривая слова, попросил приехать.
Олег застал Фёдора лежащим на мокрой софе, возможно, не первый день. Тот нёс неразборчивый бред, как после удара, и вскрикивал от боли.
Вместе с соседкой, наконец-то дождавшейся полностью понявшего её правильного человека, Олег вызвал «скорую», и Канцева с симптомами инсульта увезли в больницу.
Лечащий врач, до которого Олег дозвонился в обед следующего дня, сказал, что им повезло привезти Фёдора ночью. Таких, как Канцев, в больницу не берут. Но теперь уж пусть лежит, осталось не долго.
Ровно через три недели после своего дня рождения Фёдор Викторович снова собрал людей, на этот раз на кладбище.
Прощаться с ним пришло человек двадцать, половина — с работы.
Сибирские родственники не приехали — слишком далеко.
Похоронами руководили бывшая супруга и дочери Канцева.
Натальи Викторовны не было. Кузьмич сказал Рылову, что решил ей не сообщать.
Чуть в стороне от выставленного у могилы открытого гроба, вокруг Олежки, топтались пять или шесть мужчин среднего возраста.
Ещё здесь были две пожилые пары и три одиноких человека с красными гвоздичками. Одного из них Рылов назвал Вадимом, отозвал в сторону и что-то долго ему рассказывал.
Стоявшая в городе почти месяц жара с самого утра сменилась холодом, особенно чувствовавшимся на открытом всем ветрам кладбищенском пространстве. Небо затянула мгла. Долго и упорно собирался дождь.
