Хозяин расковырял рукой блюдо с мясом и бросил кусок в тарелку Канцева. Как собаке. При всех. Пришлось Фёдору Викторовичу увольняться от Жемченко третий раз и окончательно.
А тут Алёна и вынужденная разборка с бывшей супругой, где вместо быстрого и удобного всем сторонам решения получилась долгая оскорбительная морока, в которой Фёдора почти представили выжигой, тянущим деньги с бедной женщины. Последние разговоры на эту темы были так ему неприятны, что, придя домой, он залезал под горячий душ, чтобы успокоиться, и яростно тёр себя мочалкой, с болью стирая прилипшие к телу оскорбления.
Третьим событием стала дурацкая стычка на зимней тропинке с залившим зенки животным, не различающим человека. Сбитый с тропинки, набравший в сапоги снега Канцев впал в ярость, сам уподобившись зверю. Что за подвиг был свалить посягнувшего на него верзилу с ног, заломить ему руку болевым приёмом, заставить скулить и обратить в бегство, если, отдышавшись, Канцев с ног до головы оказался словно уделан зловонным смрадом, от которого отмывался с ещё большей душевной яростью, весь вечер и всем, что попадалось под руку?
И это люди? Как и за что их можно любить?
Поднявшаяся чёрная злоба чуть не зачеркнула все его многолетние усилия усовершенствовать себя в лучшую сторону.
Многократно обманутый, он решил, что его снова обманули.
Все основания доказать это себе были давно готовы и выложены в том же Интернете. Не воспринятая когда-то, показавшаяся несерьёзной критика вспомнилась, как только что прочитанная и дельная.
Жданову от Канцева досталось меньше. Зазнобину с Ефимовым — больше. Это больше-меньше объяснялось привычкой Фёдора Викторовича соотносить людей, с которыми ему нравилось общаться заочно, с теми, кого он знал очно. От этого устанавливалась особая доверительность и душевное расположение к заочному собеседнику.
Жданова он полагал похожим на Сашу Рылова, с которым делил комнату в общежитии, пока не женился. Они сходились не только комплекцией, видимой медлительностью, зачёсанным на одну и ту же сторону пробором и открытым взглядом с долей то ли растерянности, то ли вечного ожидания чуда, но и скупой мимикой, и деликатностью поведения, и правильной речью, способной вдруг прорваться фонтаном правдоискательства, замешанном на благоглупостях.
Сашка походил на ребёнка, который хотел всё знать и тянулся за старшими, у которых мог чему-то научиться. А Канцев был одним из тех, за кем Сашка тянулся.
