Тем более неожиданной для Фёдора оказалась случившаяся в нём перемена от доверительности, понимания и благодарности умным людям, раскапывающим спрятанную информацию и помогающим её понять, — к злости на них за то же самое и недоверию всему человеческому роду без исключения.
Наверное, в нём долго копилось нечто, отражавшееся в его редких снах чёрным дымом. Три события, наложившиеся одно на другое, поспособствовали черноте прорваться.
Первое родил пьяный Жемченко на новогоднем банкете. Показал себя хозяином. Кто он был, когда начинал? И что сделал сам?
Первая жена помогла Жемченко выкупить паи бывших колхозников.
Брат, отставник-кэгэбэшник, организовал лицензии и разрешения.
Канцев продумал схему производства изделий из стеклопластика и нашёл крупных заказчиков в городе.
Где был Жемченко, когда Канцев добыл по сходной цене основной станок и вёз его с приключениями через полстраны? Всё, что требовалось от так называемого хозяина, пока Канцева не было, — завершить строительство крыши цеха, а над воротами оставить проём в стене, чтобы завезти станок на машине.
Так он и этого не сумел. Про проём забыл, а крышу отложил, уволив строителей за непослушание и жадность.
Поэтому вместо того, чтобы заехать со станком прямо в цех, водрузить его на готовый фундамент и разбежаться, пришлось уставшему и пропахшему потом Канцеву два полных выходных дня от зари до зари мучиться с системой катков и лебёдок и платить из своего кармана помощникам, тянувшим сгруженную на землю тяжеленную железяку до места. И одновременно сооружать временный навес, чтобы не загубить оборудование под разверзшимися, как положено по сезону, небесами.
Ничего этого Жемченко не видел, сказавшись больным. И даже деньги потом вернул не полностью — учёл лишние, как он сказал, траты.
Где же теперь все помощники Жемченко? С кем он остался?
От жены ушёл к любовнице, славной гладким телом и куриными мозгами.
Обеспечившего безопасность брата выгнал.
С наладившей бухгалтерию дочерью разругался из-за денег.
Рабочие для него как скот. Задыхаются в пыли, болеют? Так они знали, на что подписывались.
Канцев тоже дождался благодарности.
Поднял его Жемченко из-за праздничного стола и сказал: «Вот моя верная рука! Был у меня исполнительным директором, был финансовым директором. Но чувствую, не нравлюсь я ему! Два раза он меня бросал. И что же? Оба раза возвращался! Потому что со мной хорошо! Без меня — плохо. Вот, Фёдор Викторович, получи за верную службу. Лучший кусок!»
