Я даже не могла себе представить, сколько это денег.
— И у тебя начнется третья жизнь?
— Да! Пожалуй, уеду куда-нибудь из этого города.
В его веселых глазах плясали маленькие золотые лучики. Он был свободен. Человек, который задолжал двадцать миллионов и, чтобы их выплатить, вынужден был жить в обшарпанной стариковской квартире, — этот человек казался мне воплощением свободы! Как такое могло быть?
Юра уже закрыл за мной дверь, и я направилась к лестнице, как вдруг услышала, что замок за моей спиной снова щелкнул.
— Эй! — позвал он.
Я обернулась.
— Придет время, когда ты решишь, что все кончено, — проговорил он. — Это и будет начало!
Я поставила машину в гараж и медленно пошла по парку к своему дому. Город был усыпан желто-коричневой листвой. Охапками лежала она по краям дорожек, и заходящее солнце бросало на нее длинные тени деревьев. Будто вырезанные рукой мастера, лежали на черном асфальте яркие листья клена и дуба. Как хорошо, что не торопятся их жечь, подумала я. Соседские дети в стороне от аллеи подбрасывали охапки листьев вверх, и они, шурша, разлетались в воздухе желтой стаей. На западе сквозь серое тяжелое небо прорывался алый закат, он отражался, многократно повторяясь, в стеклах моей многоэтажки, отчего она тоже будто была причастна к красоте. Алые блики падали румянцем на листья, на деревья, на скамейки, на лица людей, и все становилось мягким и теплым. Я остановилась посреди парка и глубоко вдохнула осенний свежий влажный воздух. Жизнь красива! Все-таки даже сейчас, в кризис, в грязь, — она красива! Я стояла и любовалась ею. И внезапно меня осенило! Все мои поиски любви были напрасны! Ведь любовь не надо искать, она везде вокруг нас. Просто нужно впустить ее внутрь. Когда любви нет в твоем сердце, ее поиски бесполезны. Хоть весь мир обойди — не найдешь. Любовь рядом, ее надо только раскрыть: в себе и в окружающих людях. Нужно взглянуть на людей другими глазами, увидеть в них лучшее, найти в них ту же самую потребность в любви. Вся эта жизнь и есть любовь, — надо только понять это!
* * *
Утром следующего дня будильник, как всегда, прозвонил в семь. Я сразу же открыла глаза. В комнате было темно, рассвет в ноябре занимался около восьми. Спать не хотелось, я неожиданно чувствовала себя бодрой, хотя последние несколько недель с огромным трудом поднимала себя с постели: казалось, что вставать незачем, потому что и жить-то в принципе незачем. Мама тоже проснулась и позвала меня из соседней комнаты: «Даша, вставай! Пора!». Это она подстраховывала меня, потому что сама я частенько машинально, заученным движением руки нажимала отбой на будильнике и, не просыпаясь, спокойно смотрела десятый сон. Когда мама пришла, чтобы включить мне свет в комнате, я уже сидела в кровати и проверяла почту на телефоне.
