— Вот еще! — настроился я на продолжение спора.
Открылась входная калитка, из нее выглянул объект нашего спора.
— И вдохни поглубже, — прошептала Аля, — глаза тебя выдают.
— А что с ними? — также прошептал я.
— Потемнели.
— Well come! — пригласил нас Паха, — Милости просим.
Я глубоко вздохнул. Альбина сделала то же самое.
Паха посмотрел на нас с некоторым удивлением:
— Особого предложения ждем?
— Мне домой пора, — отказался я, — готовиться надо.
— Я тебя умоляю, — махнул рукой Паха, — с твоей-то светлой головой любой экзамен по плечу. Пойдем, посидим немного.
Конечно, он хотел остаться с Альбиной наедине. И я им мешал. Мы все трое это понимали. Но не мог же Паха сказать это открытым текстом. Но мне действительно надо было идти. Это знали мы с Алей.
— И, тем не менее, я пойду.
Паха для приличия развел руками — мол, сделал все, что мог.
— Ладно, водителя только позову.
— Я пешком, — отказался я, — напрямик.
— Через лес? — удивленно уточнил Паха.
— Угу, — подтвердил я.
Паха с сомнением посмотрел на серое небо. От солнечного утра остались лишь воспоминания.
— Пока дойдешь — стемнеет. Ты промокнешь, простынешь и, как следствие, не пойдешь на экзамен. А как я там один против всех?
Но я был непреклонен.
— Прогуляюсь по свежему воздуху. Врачи говорят, это полезно.
— Врут все твои врачи, — авторитетно заявил Паха, — а так — с комфортом доедешь.
— Я уже принял решение.
— Вы только посмотрите на него, — воскликнул Паха, — он принял решение, какой гордый.
— Гордыня, это грех, — напомнила Аля. С намеком.
— Пока.
Я направился через дорогу к лесу.
— Как придешь — позвони, — бросил вдогонку Паха.
— Обязательно, — отозвался я.
Альбина не попрощалась.
Васильев наносит сокрушающий удар
В 6 утра моя голова коснулась подушки и я моментально вырубился. В 7:00 будильник отчаянно заголосил о необходимости просыпаться. Я с трудом открыл глаза.
Возьмите варенное яйцо. Взяли? Теперь постучите по нему со всех сторон металлической ложечкой. Как это яйцо будет выглядеть, примерно так же я себя чувствовал. Голова раскалывалась на кусочки. Тело ныло так, будто я за ночь пробежал 244 километра и вернулся обратно. Руки тряслись, ноги гудели. Желудок сжался в комок. Неимоверно тошнило, но добраться до туалета я не находил возможным. Придется вместо унитаза воспользоваться полом. Он большой, не промахнусь.
По глазам бил невероятно яркий свет, но когда я их закрывал, то видел мелькавшие ветки, листья, травы. И растерзанная корова, в луже собственной крови. Ночка выдалась, что надо. На свадьбе так не гуляют.
