— Егорыч говорил, что медведь приближается к поселку и, мол, все будьте начеку. А ты угрожал, именно угрожал, я лично это слышал, что ликвидируешь корову. Я не знаю, сам ты открыл хлев, или волк проявил смекалку, но, во-первых была угроза, во-вторых, коровы нет.
Это был поединок лгунов. Мой ход.
— Я был зол, и весь наш разговор записан, — я достал из кармана сотовый телефон и показал его этой паре, — я же предупредил. Есть желание выяснить, говорил я или угрожал?
В том разговоре Васильев назвал односельчан козлами. И много чего компрометирующего наговорил. А угрожал или нет, не имело особого значения. Да и записи не было. Но реплика была.
Васильев слегка побледнел. Не такой уж и крупной фигурой была его корова в этой партии, но и ее надо было грамотно разыграть. Когда в очередной раз выясняется, что участковый нехороший человек, это негативно отражается на дальнейших событиях. Васильев-то побледнел и сник, но не Тимофеев. Пешку они потеряли, но не короля.
— Дело не в том, что ты сказал, а в том, как сказал, — он не улыбался, но в глазах царило безудержное веселье, — здесь главное не слова, а смысловая нагрузка.
— Поясни, — я еще раз пробежался взглядом по толпе и нашел, того, кого искал.
— Вот когда ты проклял Кузнечика…
Тимофеев выждал паузу.
— Ведь ты же его проклял, не так ли?
Я стал мрачнее тучи.
— Паловна, — крикнул Тимофеев, — ты же это видела.
Теперь Петровна была вынуждена занять противоположную сторону в этой разборке. И я ее не виню. Как говорится, Сократ мне друг, но истина дороже.
— Да, — сказала она тихо, — было дело.
— Скажи громче, — настаивал Тимофеев, — пусть все слышат.
Петровна встрепенулась и ее добродушное лицо исказила гримаса ненависти.
— А ты не указывай мне, что делать, сопляк! — взвизгнула она, — Если хочешь громче, то изволь. Чтоб ноги твоей больше не было в моем магазине!
Она выступила вперед.
— Я не знаю, кто из вас прав, но вы трое выросли у меня на глазах. И уж о Сережке я ни единого плохого слова не могу сказать, в отличие от вас, скотов! Да, он проклял Кузнечика, сама видела. Но парень не побоялся приехать сюда, чтобы встретиться с вами лицом к лицу. А вы тут таких гнусных сплетней разнесли по округе, аж тошно становиться!
И она с достоинством сплюнула на землю.
Вот так! Кто бы мог подумать. Но теперь пришла моя очередь ответить за все. Пока все приходили в себя от услышанного, я подошел к женщине с печальным лицом, которую я выискивал в толпе.
— Светлана Семеновна, — обратился я к ней, — скажите, пожалуйста, ваш муж перед смертью ругался с Васильевым?
