В лужах лёд — по утрам приключенья.
Днём шагаешь — мокрёшеньки ноги.
На весенних ухабах-качелях
Март ветрами скользит по дороге.
Я в ожидании весны,
Пытаюсь разглядеть в снежинках
Воспоминаний полусны,
Где мы с тобою влюблены,
И где мосты не сожжены,
Лишь на губах от слов горчинка
Да привкус кислый от вины,
Что я и ты пьяны, пьяны
И в страсти яростной грешны…
И шелестит едва пластинка
Сонатой чувственной луны.
День и ночь играла вьюга,
По сугробам вьюн крутила,
Из снежинок собирая
Новый сказочный узор,
Что укладывала нежно
На подолы темных елей,
Да по хлипеньким заборам,
Заметая старый двор.
Никого кругом. Тоскливо.
Пустота оконных взглядов.
Не кряхтят поленья в печке,
Развалилась — вот беда.
Больно, больно — всё родное…
И чужое — будто ворог
По земле ордой прошёлся
Да в немытых сапогах…
Оттепель на душе —
сердце зимы оттаяло.
Хлюпают сапоги
В кашице во дворе.
Мечется мой февраль,
мается неприкаянно.
Слезы его текут
бурые по земле.
Лютень? Не лютый, нет,
хоть переменчив норовом.
Видимо пожалел,
дал мне тепла чуток.
Я обниму людей,
знаю, бывает холодно,
если один совсем
и без любви продрог.
Межень меня поймёт
И принесёт с оказией
счастья глоток живой
с привкусом вербных дней.
Встретит приход весны,
Вместе со мной отпразднует.
Оттепель на душе…
хмурый февраль… капель…
Город, вымотав души, уснул темнотою накрытый.
Только маме не спится, свеча догорает, чадя.
Сын ушёл и исчез, потерялся, и всеми забытый,
Где-то бродит один в струях нудного, злого дождя.
Просолились глаза и морщины, как раны, на коже.
Фотографию гладит, улыбка не сходит с лица.
Ничего у неё не бывало на свете дороже,
Чем любимый сынок… В сердце будто налили свинца.
«Где ты, где ты? Вернись…» — тишина за окошком рыдает
Голосами тех женщин, чьи дети ушли на войну.
Ночью молят они, чтоб сыны их поменьше страдали,
Чтобы солнце взошло, чтобы дождь не стучал по окну.
Время — это спираль, череда бесконечных повторов.
Сколько плакать ещё нашим мамам над бездной могил?
Сын уходит на миг, обещая вернуться и скоро…
Только дождь серых пуль ход судьбы навсегда изменил.
Кошкой белою у ног — тумана облако.
Лунным свежим молоком деревню о́блило.
Спят дома, и не скрипит журавль колодезный.
Точно дождь прошёл — роса в кустах смородины.
От усталости сараи опрокинулись
И грустят, склоняя голову повинную.
Паутиной морщит лоб окно разбитое,
Дверь раззявила свой рот — стоит открытая.
Вот ещё одна петлёй последней держится
