Тильда хмыкнула.
— Тебе это зачем? Девушка пропала. Сбежала из замка… Одна из свиты. Тень.
— Ильза говорит, ее и меня видели у озера. А я с леди Энн не дружна. Насколько помню, мы летали в ту ночь в сад. Аббат Хаген уже шепчет отцу в уши, что я связана с этой пропажей. И ведьмой из деревни!
— Совсем стыд потерял… Его светлость верит?
— Папа велел аббату Хагену не утомлять его. Но мне покоя не дает вышивка. Шляпу подарил леди Энн папа. А теперь точно такую же носит леди Алисия, новая папина подружка…
— И что?
Тильда махнула рукой, и фиалковое платье Эльзы, усеянное оборками и кружевом, превратилось в алое. Приталенное. С воздушной юбкой-колоколом. С узорчатыми ленточками на поясе и рукавах. На ногах появились удобные туфли, а в руки приземлился материализовавшийся из воздуха деревянный лоток с цветами. Яркий бутон с заостренными лепестками украсил и аккуратный пучок в волосах дочери правителя. Затем Тильда провела рукой перед собой. Ее платье с голубой оборкой превратилось в аналогичный наряд цветочницы.
Эльза поставила лоток на землю.
— Пока не объяснишь, в чем дело, я никуда не пойду! — топнув ногой, заявила она.
— Мы идем в город, моя дорогая. Лишние свидетели в лице твоего отца или гвардейцев нам ни к чему. Я решила, что образы цветочниц в самый раз. Мы можем быть везде — на рынке, на площади, на улицах для нищих и в кварталах для богатых.
Эльза засмеялась. Ее смех был больше похож на истерический хохот.
— Тильда, я в этом не участвую! Меня ждет Ансельм, — она встала с Камня, — портной и папа.
— Стой! — крикнула Тильда. — Боишься узнать правду? Ведь так? — она протянула Эльзе руку.
— Да, я боюсь! Отец дает мне все, но я чувствую, что вот уже скоро придет время, когда он оставит меня. Я разговаривала сегодня с Милтоном Джоном. Всю мою образовательную подготовку я воспринимала как игру, как способность угодить папе и только. — Эльза вернулась на Камень и сквозь слезы продолжала: — Утром Ансельм заговорил о театре. И я вспомнила, как хорошо нам было в детстве, когда мы репетировали его пьесы и развлекали знатных гостей в амфитеатре. А какие потом были аплодисменты… А как радовался и гордился мной отец! Это были лучшие моменты. Он никогда так искренне не улыбался. А потом Милтон Джон добился разрешения на свадьбу! Представляешь, нашу судьбу с Ансельмом решил совет из двадцати седых стариков! Каждый поднимал палец вверх или опускал вниз. И все изменилось. В услужение взяли новых преподавателей, даже по военной стратегии. А я слушаю и смотрю на птиц в саду, ничего не понимаю и не различаю смысла. Ансельма отправили в Академию. Театр и детские забавы умерли во мне. А Ансельм выстоял и все еще верен прежним желаниям!
